Black is the colour of my true love's hair....
upd: продолжение банкета.
ДАТА И МЕСТО СОБЫТИЙ: через пару недель в зале Чикагского Института Искусств
ЗАДЕЙСТВОВАНЫ: Kirk Stoker, Goldie Sprott, Arthur Potter , Catalina Sparks
СЮЖЕТ: Прошлое кивнуло, улыбнулось и зашагало дальше, в будущее.
читать дальшеОна долго стояла на входе примиряюсь с неким чувством внутри себя, что не давало ей войти внутрь. Ей было слишком тяжело заходить внутрь, потому как перед ней должен был предстать альбом ее жизнь, запечатлённый в разных людях, вещах. Там были целые эпохи, и через некоторые из них ей удалось пройти. По окончанию минутного замешательства и некого кома, собравшегося по его итогам у нее в груди , она решила все же сдвинутся с места и вспомнить о том, что погулять по ночному музею было изначально замечательной идеей, внезапно возникшей в голове пару дней назад и осуществляемой сию минуту. Пробраться в музей было не так уж трудно. Ах, эти американцы, не смотря на всю свою патриотичность они не так уж сильно оберегали предметы культуры . Исключением стала, разве что, статуя свободы. Но ведь нужен был им какой-то символ. В здании была простенькая сигнализация. В новых технологиях Голди не слишком смыслила, но подключая свою логику она почти всегда методом « проб и ошибок» находила выход. Шпротт всегда любила разгадывать головоломки, но эта , к сожалению, не заняла у нее много времени. Замки – эта была отдельная история, рассказанная за несколько секунд. Оставалось теперь ждать незнакомца, который явно опаздывал уже на несколько минут. Несколько дней назад ей пришло письмо , в котором говорилось о точном часе встречи и этом месте. Адресата же не было , а Шпротт было нечего терять. Ждать на входе не было смысла, поэтому Голди отправилась прогуляться по залам, чтобы убить время. Выставку открывала небольшая коллекция пейзажей. Пройдясь по рядам Шпротт увидела даже одну из картин, что висели у ее отца в доме. Ньютон всегда любил искусство и коллекционировал разные диковинки, заказывал различные работы у самых известных художников своего времени. Этот же экземпляр видимо был примером того, когда отец ее пытался найти какой-то талант среди молодежи и как видно ему удалось это сделать , если экспозиция путешествует по земному шару и собирает своих поклонников или просто заинтересовавшихся людей. Невольно Голди улыбнулась, ей было приятно, что труды ее отца хоть в какой-то из областей оправдались. Вот поэтому с приближением дня этой непонятной встречи у Шпротт все больше падало настроение и внутри нарастало чувство того, что она просто пережиток того времени , где , в каком-то смысле, и осталась до сих пор. А с этими пережитками остаются призраки прошлого, которые никуда не исчезают. Она двинулась вперед, пытаясь выбросить дурные мысли из головы. Скрестив руки на груди она шагала по многочисленным экспозициям. Эра динозавров, первобытные люди, Египет, Греция, Рим, Средневековье , Возрождение. Многие из находок давали ей мысли для размышлений , а так же вдохновение на какой-то очередной очерк , что она пошлет , по обычаю, в какую-то местную газетенку. Творчество ей нужно было как воздух, потому что оно отвлекало ее и давало ей почву для размышлений. Хотя сейчас все чаще от этих самых размышлений ее отвлекал Кирк, с которым они переехали в Чикаго совсем недавно. Когда Шпротт слишком много углублялась в какие-то философские мысли она становилось слишком мрачной, Кирк прекрасно знал это и отвлекал ее всяческими способами. Но сейчас Стокер был где-то совсем в другом месте и совсем не подозревал о том, что она прохаживается по одному из залов музея , а значит Голди получила полный доступ к размышлениям на разные темы и в том числе на тему ее прошлой жизни, в которой было слишком много разных моментов, которые она просто , иногда , хотела забыть. И больше всего она всегда хотела забыть ночь пожара. И это было не факт ее обращения, больше всего она хотела забыть крики своих друзей, что доносились из пропитанного пламенем дома. Они слишком часто преследовали ее в кошмарах. От всех этих мыслей ее оторвал яркий свет ночного фонаря , что ударил в глаза. Рукой она закрыла глаза и зашипела, словно кошка. Ей надо было вспомнить о том, что в здании по мимо технологической охраны могла быть и обычная. Сейчас она могла бы все исправить, но яркий свет на несколько минут ослепил ее . А потом последовало чувство , что не проявлялось у нее уже многие годы.
– Гарольд? – Так звали ее создателя и она в какой-то степени не могла спутать некоторые «инстинкты» своего вида, хотя и старый вампир не очень то сильно обучал ее всем премудростям вампирской жизни. Он был тем вампиром, что обратился не по своей воле, а создатель не захотел больше с ним иметь , потому как просто попросту не знал , что бедолага выжил. Поэтому Гарольд преподавал ей только один урок . Урок выживания , который она усвоила хорошо и благодаря , которому была жива по сей день. В тот день , когда она ушла от своего создателя ее посещала тоже самое чувство. Их прощание было незамысловатым и простым. Она просто сказала, что готова, а он сидел в баре с каким-то незнакомцем, закутанным в плащ и разговаривал с ним о чем-то. Гарольд был простым парнем так, что он просто сказал ей, что если она готова, то он не против ее отпустить . И в тот самый момент что-то внутри ее перевернулось и теперь она была вольна идти, куда она хотела. Теперь все вернулось к воспоминаниям того вечера. Нет Голди была бы безумно рада видеть своего создателя, ведь видимо это предвещало нечто проснувшееся в ней. Ведь создатель и его подопечный были связаны некими узами всю их иную жизнь. Но после того, как охранник опустил фонарь ,а к Шпротт вернулась ее способность видеть. Она не обнаружила горячо любимого ей вампира , что заменил ей отца. На месте его стоял весьма обычный мужчина, но черты его лица напоминали ей одного человека. О этого точно не могло быть правдой, потому как Голди была точно уверена , что этот человек был мертв. Злая шутка судьбы. Голди попятилась назад. Видимо какая-то сила хотела испытать ее сегодня. Артур Поттер точная его копия, стояла сейчас перед ней и она отказывалась в это верить. Надеясь на то, что это просто какой-то его родственник, чьи черты просто повторились на генетическом уровне. Собрав свою волю в кулак Голди подошла к мужчине по ближе. Она не хотела причинять ему зла , поэтому сочла самым гуманным воспользоваться гипнозом. – Сейчас, ты выключишь фонарь, развернешься и пойдешь куда-то и забудешь обо всем , что сейчас увидел.- Проговорила она на распев.
Декорации были подобранны идеально. В зале, где практически все напоминало о том времени, в котором мы жили, еще не мертвые, еще не злые. Вероятно, я должен был испытывать какие-то чувства относительно своего прошлого, смотрящего на меня из-за бархатного ограждения. Но картины, пусть даже изображавшие частично сценки очень похожие на мою старую жизнь, не трогали меня. Мы с Кирком выросли в Чипсайде, я половину своей жизни провел на море, и меня больше задело бы изображение дымящихся фабрик и серые очертания рабочих кварталов и фабричных столовых, где мы воровали еду. Конечно, по-настоящему жить мы начали уже позже, когда переехали в новый светлый и чистый дом, сформировав своего рода коммунальную квартиру, но все же, самые сильные эмоции у меня всегда вызывали именно трущобы. Все остальное казалось мне сном. Местами хорошим, местами совершенно невыносимым, таким, что хотелось проснуться и больше никогда не засыпать. Это так странно – скучать по людям, которые погибли или которых пришлось оставить, но совершенно потерять возможность предаваться ностальгии, как таковой. Возможно, все дело в Каталине и в ее влиянии на меня, но в отличие от Кирка я не стал распалять ее гнев. До сих пор не могу понять, как у него хватило духа покинуть ее. Как был создан, я создавал сам и не понимаю, как можно просто взять и проигнорировать ту силу, что связывает создателя и обращенного им вампира. Как можно просто взять и начхать на это? Стокер на генетическом уровне был наглой скотиной и эгоистом с нестабильным психическим состоянием. Я был другим. Я держался Каталины и искал в себе силы открыться Голди, правда, второе я проделывал довольно-таки безуспешно. Было в наших с ней отношениях что-то такое, что я не хотел портить. Что-то, для чего мне предпочтительней было умереть в ее глазах, чем признать в причастности к клыкастому племени. В минуту слабости я проклял ее этой жизнью и до сих пор до конца не могу разобраться в том, что это было действительно необходимо.
Черт, кажется, я все-таки испытываю ностальгию из-за этих чертовых картин!
Моя ладонь скользнула вдоль бархатного каната, натянутого между золотыми колышками, что определял расстояние, на которое можно приближаться к экспонатам. Он был алого цвета, цвета крови, совсем как то письмо, что я получил сегодня утром. В нем я и нашел указание появиться здесь сегодня именно ночью, именно в этом зале. У меня была пара предположений о том, кто мог быть автором этого письма, поэтому я и решил прийти. Не сочтите меня наивным, но все эти алые конверты и тайные встречи были совершеннейшим образом в духе Стокера и я полагал, что объявившись в Чикаго, он все-таки заметил мое присутствие в городе. Недавно мы едва не столкнулись с ним в городе, мне казалось, что он не заметил меня, но вполне могло статься, что я ошибся. Почему я сразу подумал о Стокере, а не о Голди, которая по идеи могла меня почувствовать? Очень просто – Шпротт просто взяла бы и подошла ко мне, а не устраивала весь этот цирк, который был совсем не в ее духе. Кирк – другое дело. Наверняка он понял, что я путешествую с Кат, он не мог не чувствовать ее, он живет с вечной болью давнего побега, поэтому и решил вызвать меня на разговор таким странным способом. Честно говоря, никто не знал, что связывало меня с Каталиной, но теперь, полагаю, все очевидно и Стокер не дурак. Я мог быть лишь обращенным ею вампиром – либо хорошим клоном.
Когда я услышал звонкий девичий голос, слишком живой для мертвеца, то весь сжался, а ощущение близости созданного мной бессмертного запоздало вцепилось мне в горло. Как-то машинально мой палец нажал на кнопку фонаря, который я держал в своих руках и луч чуть желтоватого света пронзил темноту, осветив лицо Голди Шпротт – единственной девушки, на которой я готов был жениться когда-то и единственная девушка, которая вполне могла бы ответить мне отказом, если бы я все-таки предложил ей руку и сердце. На мгновение я застыл на месте точно мраморная статуя. Голди последовала моему примеру, но первая справилась с шоком от увиденного и подошла ко мне. И рад был бы я сделать вид, что на меня действительно подействовал ее гипноз. Что-то внутри меня буквально кричало о том, что я должен воспользоваться ситуацией и попытаться сбежать, оставшись нераскрытым, но большая часть меня была против этого. Я слишком долго трусил, слишком долго избегал этого момента, и судьба предоставила мне удивительную возможность использовать свой шанс и признаться Голди во всем.
И все же…я ненавижу Стокера! Если это была его идея устроить нам встречу старых друзей – я оторву ему голову. Шпротт не могла сама послать мне письмо, иначе она не выглядела бы столь удивленной, скорее всего это все же очередная шуточка Кирка.
Мысленно я уже продвигался аккуратно к двери, но мои ноги приросли к полу.
- Прости, но я не могу выполнить этот приказ, Голди
Удивительно, я и забыл, что значит волноваться и переживать. Вампиры не должны испытывать таких чувств, у них не потеют ладони, не учащается пульс (потому что никакого пульса у них просто нет и в помине), но прямо сейчас я испытывал чувства, которые вполне могли оказаться вампирским эквивалентом реакции на переживание.
Выключив фонарь, я подошел к выключателю и включил лампы, осветившие залу. В остальных местах музея по-прежнему было темно, но я не собирался разговаривать в темноте. Было несколько непривычно видеть Голди с длинными распущенными волосами (раньше я мог мечтать о таком только после свадьбы), в современной одежде, но и я, должно быть, изменился, хоть и сохранил старые привычки.
Поправив изумрудных аскот, я вернулся к ней и подошел достаточно близко, несколько приободренный тем, что она не решила сразу влепить мне пощечину или еще чего.
- Мне очень многое надо рассказать тебе
Она должна была понять это без слов. Просто по моим чувствам, из-за нашей связи, она должна была прямо сейчас догадаться о том, кто в действительности обратил ее. Сейчас она могла испытывать мои чувства, могла читать мои мысли – я был открыт перед ней со всеми своими прежними желаниями и мечтами и нынешним чувством вины и немым признанием, которое я положил прямо сейчас к ее ногам. В каком-то забвении я взял ее руку и сжал в своих ладонях. Давно позабытое чувство было слишком живо и слишком сильно.
Судьба нелепая штука. Иногда она одаривает нас не вполне понятными нам сюрпризами, а иногда забирает то , что нам дорого. Свои подарки Судьба забрала уже давным давно и Шпротт за прожитые двести лет смирилась со всем тем, что у нее отняли. Они никак не ожидала, что потерянные дары вернутся к ней вновь. Возвращение того, что ты потерял когда-то и уже не надеялся вернуть вновь слишком болезненно и невыносимо. У Голди возникало такое чувство , будто старые раны медленно вскрывают серебряным ножом, отрывая каждый кусок ее медленно, растягивая удовольствие, заставляя ее биться в тихих конвульсиях. Ей нужно было сейчас что-нибудь разбить, что- нибудь , что привило бы ее шаткое состояние в некую норму и заставило ее взглянуть на всю ситуацию более трезво. Под руку первой попалась ваза, которая стояла на чем-то напоминающую колонну постамент. Она развернулась на каблуках в противоположную от Артура сторону и отмерив расстояние до колонны, на которой стояло чудо исполненное мастером, что так кропотливо вырисовывал рисунок , схватила вазу и со всей силой запульнула ею в ближайшую стену. Во всем этом был виноват ее отец, что советовал дочери с ранних лет не держать свои эмоции внутри, а выводить их наружу. За свой совет, помниться, в период их постоянных размолвок он поплатился всем фамильным сервизом. – И сколько еще ты был намерен скрывать все? Скрывать то, что ты жив? Может еще следующие триста лет? А когда бы я наконец дожила свой век ты бы осмелился наконец выложить мне всю правду?- Она стояла к нему спиной, засунув руки в карманы, а взгляд рыскал где-то по полу в надежде на то, что в укладке пола сделали какую-то ошибку. Детали, детали они иногда помогают сдержать нечто, что рвется наружу. Понимание того, что Поттер ее создатель, все те чувства, та связь, что не терялась между ними за все эти годы, все это не то, что не укладывалось у нее в голове, скорее это просто должно было просто уложится по полочкам. Сощурив глаза она со всей силой ударила ногой, по постаменту, на котором стояла со всем недавно произведение искусства, которое уже было разбито на тысячу осколков. Мраморная колонна упала на пол, тишина была нарушена звуком разрушающегося камня. – Что ты мне можешь рассказать или объяснить? Я уже такая какая есть, а у тебя есть дела по важнее. Рассказ окончен и у каждого , как видится мне свой счастливый конец.- Когда хотела Шпротт могла быть угрюмой и совершенно не воспринимающей реальность. Не подумайте о том, что она была совершенно недовольна тем, что ее обратили, начала бы плакаться Артуру о всей той вечной, темной жизни на которую он ее обрек. Нет, она была весьма довольна ей. Голди воспринимала это, как второй шанс и пользовалась этим весьма удачна. Следующие в чем могла бы, как подумаете вы, она обвинить его было одиночество, но Шпротт всегда умела находить себе компании по интересам, особенно после того как мир начал признавать и любить женщин, что любили и умели заявить о себе , используя свои имения. И если обида на Кирка могла быть неким ребячеством, которое в конце концов вылилось бы в примирение, то тут было другое дело. Артур заставил ее поверить в его смерть, а главное он не осмелился остаться с ней в момент того, когда она была обращена. Гарольд был добр к ней, но многого не объяснял ей и со временем ей приходилось постигать все самой. А это бывает опасным, когда знания могли достаться ценой собственной жизни. Сделав поворот на каблуках, она наконец повернулась в его сторону. Голди не собиралась поднимать глаза , смотреть на него. Он был для какой-то чужой, но вместе с тем родной человек. Но сейчас он был для нее призраком прошлого, которого она пыталась отогнать. Призраком, которого она чувствовала внутренне и могла понять без слов , но отказывалась. Потому что ей нужны были слова, оправдание, что мог бы высказать ей Поттер. Когда он взял ее руку Голди почувствовала пустоту, вакуум заполнявший ее . Если бы она могла, она бы задохнулась. На минуту показалось, будто шрам , единственное напоминание о пожаре, что не с регенерировал, снова заныл. Мысли, связь… Голди не любила, когда в голове ее поселяются два человека. И одно чувство ( если можно назвать так то, что испытывает вампир), перехватывает другое и ты начинаешь путаться кто в твоей голове кто. Гародьд знал, что она не любит это, а Артур не знал. На секунду она вскинула глаза вверх, но тут же опустила их, вырвав свою руку из его ладони. Голди уже и позабыла , когда она была настолько мрачной. –Если ты хотел позабавить себя этим письмом , создав при этом камерную обстановку это по напрасную. Военные привычки, понимаю.- Жизнь вампира была ,определенно, сложнее человеческой, никогда не знаешь что или кто вылетит на встречу после крутого поворота. Сейчас ей казалось совершенно глупым то, что она открыло то письмо и прочитав его подумала о то, что было бы интересно раскрыть еще одну небольшую головоломку. Видимо это был зов Артура, который она перепутала со своими мыслями или что-то еще , что не могла она понять. Потустаронниц мир всегда нравился ей и манил буйством красок, но без должной подачи краски блекли перед ней.
Удивительным образом эта девушка сочетала в себе мягкую и добрую натуру вместе с истеричным и чрезвычайно громким характером. Я пытался сделать все, что мог, пытался брать ее за руки, пытался смотреть ей в глаза, да что там! Я в какой-то степени пытался надавить на связь, возникшую между нами после того, как я обратил ее.
Но Голди была непреклонна.
— Я не хотел для тебя такой жизни, нет! Ты же знаешь, как я относился к вампирам! Как я ругал Кирка. Хуже меня мог высказываться только Корки — тот вообще ненавидел все, что было связано с Каталиной. Я просто не мог тебе признаться. Меня обратили под гипнозом, я бы околдован, а когда я увидел тебя там, когда вытащил тебе из горящего дома, я поддался искушению. Но я не мог остаться с тобой, Каталина все еще имела надо мной власть — она мой создатель, и она никогда не отпустила бы меня, особенно после того, как сбежал Стокер. Ты даже представить себе не можешь, какими мы, вампиры, можем быть. Но я следил за тобой, я создал Гарольда и я же отпустил тебя, когда пришло время. Голди, я…Голди! Что ты хочешь сделать?..Не надо! Это же…положи это! Просто положи…нет! Это…это…искусство Голди!
Первым ее порывом было броситься к первому бьющемуся предмету со страстным и отчаянным желанием разбить его вдребезги. Я попытался остановить ее, но Шпротт увернулась и запустила вазой в стену, и мысленно я уже представил себе, как буду объяснять утрату экспоната, представляющего не малую историческую ценность для музея. Волосы на моем затылке встали дыбом. Ладони, кажется, стали потеть чуть сильнее, хотя они в принципе не могли потеть. Мне надо было как-то остановить ее, пока в зале осталось хоть что-то не разбитым и не порванным, но в порыве отчаяния я мог только ерошить себе волосы и растирать ладони.
— Не обижайся, но в лучших своих проявлениях ты великолепна! В худших — ты неприятная и хладнокровная максималистка!
Я уже не выдержал, честное слово. Я представлял нашу встречу совсем иначе. Нисколько не преуменьшая собственной вины, я все же ожидал, что она позволит мне оправдаться. Наивный! Моя любовь всегда затуманивала мой разум. Я и забыл, какой нетерпимой и резкой способна быть Голди Шпротт. Мы ругались с ней и раньше, но спустя столько лет, я расклеился. Я соскучился и надеялся, что она сначала хотя бы обрадуется тому, что я жив и захочет выслушать мою картину случившегося. Она простила Кирка, я видел их вместе как-то. Она не задавала ему вопросы о пожаре, она не спрашивала, почему он бросил все и даже не явился на похороны своих друзей, в числе которых была его родная сестра Мод, которой в то время было всего лишь семнадцать лет. Она простила этого паршивца, а мне хотела надавать по лицу! Это было неправильно! Чертов Стокер, придумал эту глупую историю с красными письмами, чтобы она возненавидела меня. Теперь я все больше убеждался в том, что это была его идея. Моему лучшему другу потребовалось намного больше времени, чем мне, чтобы понять свои чувства и вот теперь он поменял нас местами. Практично, ей Богу, только вот я теперь не могу стать ей хотя бы другом потому, что, кажется, она меня просто ненавидит.
— Ты, правда, думаешь, что это была моя идея? Ты хорошо знаешь меня, Голди, я никогда не отличался столь бурной фантазией! Все эти письма — они от Стокера, только в его мозгу мог родиться чудовищный план пригласить нас именно сюда. Вспомни хорошенько, кто у нас был такой прекрасный сочинитель, и ты поймешь, кто мог быть ответственен за этот сценарий. Он видел меня, теперь я точно знаю, что он видел меня, хотя раньше я не был в этом уверен, но теперь я знаю — это мог быть только он.
Я говорил быстро, но внятно, чтобы успеть сказать все прежде чем она снова попытается разбить что-нибудь. Это обвинение — нелепица. Я никогда бы не додумался до такого. Просто не в моем стиле. Я был более официален, практичен, я сделал бы все более тонко, изящно, может быть, тогда она бы не была столь груба со мной.
— Пожалуйста, поверь мне. Ты знаешь, как я отношусь к тебе. Я бы не стал так издеваться, я действую более мягко. Просто дай мне все объяснить.
Снова сделав шаг к ней, я попытался снова взять ее за руку, но Голди снова отстранилась. Тогда я сделал то, что никогда бы не сделал, не будь я застигнутым врасплох.
— Я — твой создатель, и ты должна меня выслушать
Невольно, я подключил нашу связь, и по ее лицу было видно, что она почувствовала это, хоть и отчаянно не хотела повиноваться. Мне стало неприятно от этого, потому что я не хотел командовать ей, никогда не хотел управлять ей.
— Прости меня – коснувшись рукой светлого завитка волос, я другой коснулся ее плеча, и пальцы невольно скользнули вниз к локтю. — Это не приказ
— Почему вы оба выбрали этот путь?
— Не знаю, наверное, потому, что мы оба идиоты!
Огромная неоновая вывеска с надписью «закрыто» — это вызов. Надпись в химической лаборатории «Не трогать — опасно» — это тоже вызов. Красное письмо с приглашением отправиться ночью в закрытый музей Искусств — и это, конечно же, вызов. А я люблю вызовы. Я всегда перехожу дорогу исключительно на красный свет и если на какой-нибудь атомной станции я обнаружу большую красную кнопку с надписью «НЕ НАЖИМАТЬ» — я обязательно, совершенно «случайно» придавлю ее локтем и буду крайне удивлен, если произойдет что-то плохое. Такова уж моя природа и ничего с этим не поделаешь, поэтому не удивляйтесь, что я решил сегодня, вместо очередной встречи с Алисой отправиться на встречу с подозрительным анонимом. Хотя, признаюсь, я думал действительно долго потому, что что-то внутри меня отчаянно сопротивлялось моей жажде авантюр и настойчиво советовало мне сжечь красное письмо, собрать свои шмотки и свалить из города по хорошему. Но я все же, здесь, стою возле черного хода, о котором узнал только сегодня утром, прочесывая намеченную территорию на пару с Алисой, которая услужливо согласилась составить мне компанию в столь сомнительном мероприятии, смысл которого она, честно, не слишком улавливала. Голди я тоже ничего не сообщил, хотя после падения Хельмовой Пади, а точнее бара «Светлячок», мы стали общаться довольно тесно. Просто было что-то такое заманчивое в таинственных красных конвертах, что-то такое, что я всегда любил и просто не мог проигнорировать. Гнетущее чувство будущих неприятностей неприятно сосало под ложечкой, но довольно хорошо научился игнорировать это чувство. Не всегда, конечно, но пока это чертово письмо было самым увлекательным из того, что произошло со мной в течении аж двух недель, поэтому я не считал себя вправе отказываться от столь щедрого подарка судьбы. Влипнуть в какую-нибудь неприятность — это именно то, что мне было необходимо, чтобы встряхнуться и поймать за хвост музу, повадившуюся бегать от меня слишком часто в последнее время. Именно поэтому, я выбросил так и не докуренную сигарету на асфальт, поправил шляпу, которую повадился носить, и довольно легко расправившись с замком, вошел внутрь. Бродить по темным залам опустевшего музея было довольно забавно, всего раз мне встретился ночной сторож, но я отослал его попить пива в ближайшем баре, так что на сегодняшнюю ночь здание было готово послужить декорациями для назревающего сюжета. Интересно, каким он будет? Кому могло понадобиться зазывать меня в музей, да еще и в зал того самого века, в котором протекло мое не слишком счастливое детство? Вопросов было много, и я был уверен в том, что очень скоро получу на них ответы, поэтому пребывал в прекрасном расположении духа. Я бы даже немного посвистел, довольствуясь прекрасным эхо, но этим я мог спугнуть атмосферу таинственности, которая заполнила это место. Неприятное чувство под ложечкой усиливалось по мере того, как я приближался к намеченному месту, вальяжно распахнув плащ и убрав обе руки в карманы штанов. Почему-то в голове стали появляться странные мысли о талисмане, который я носил с давних пор, стащив его у Корки, своего друга ведьмака, но в нужные моменты я всегда умел пренебрегать своим чутьем. Я был настроен сегодня весьма и весьма легкомысленно и не собирался терять это чувство из-за глупых страхов, преследовавших меня давно, с того самого момента как я рванул в Бат, оставляя позади себя горящий дом и всех своих друзей. И все-таки я начал подозревать что-то неладное, когда услышал голоса, доносящиеся из-за очередного поворота. Я понял, что пришел туда, куда надо потому, что из всех залов был освещен только тот, откуда слышался чей-то пылкий разговор. Притормозив, я вынул руки из карманов и пошел чуть медленней и тише, пытаясь прислушиваться, и понял, что одним из говорящих была моя подруга Голди, а вторым…снова остановившись, я тряхнул косматой головой пораженный открытием, которое сделал. С трудом верилось собственным ушам, но я все-таки был вампиром, и у меня была хорошая память, а уж забыть моего лучшего друга Поттера, который помог мне и Мод выбраться из трущоб, я никак не мог. Только одна поправочка — мой лучших друг Поттер вот уже двести лет, как был мертв. Мертвее быть не может, потому что он сгорел в том самом доме, который я покинул, отправившись с Бат. Уже приближаясь к месту основного действия и чувствуя себя актером в каком-то дурном спектакле, я услышал последние слова Голди и ответ, который дал ей Артур. Всего пары секунд усиленного мозгового процесса мне хватило, чтобы понять, что это все-таки был Артур и что он был вампиром. А затем, как щелчок по носу — Поттер отдавал приказ Голди. Он обращался к ней, как создатель с созданным им вампиром и я буквально почувствовал все, что должна была сейчас почувствовать Шпротт. Может, мне потребовалось больше времени, чем ему, чтобы разобраться в себе, но сейчас он вел себя совсем не как наш старый добрый Артур Поттер, мой близкий друг и почти что брат. Если вампиры способны действовать импульсивно, захлебнувшись какой-то эмоцией, то именно сейчас это и произошло. Я вышел на границу света, льющегося с потолка от ламп, и увидел прекрасную картину — практически парализованная его словами Голди и Артур явно пытающийся наверстать упущенное за эти годы. Моментально выпустив клыки, еще раньше почувствовав как чернеет кожа вокруг моих глаз, я рванул вперед и налетел на него со всей дури. Моя шляпа упала на пол, а Артур оказался прибитым мною к какой-то картине, что висела тут и явно не пережила удара головы моего друга. Да что там картина, на стене за спиной Поттера образовалась солидная такая вмятина, и множество трещин уже бежали от нее прочь в разные стороны. И откуда, только сила в моих венах? Ах, да! Вкусная и сочная Алиса Смит! Лучший сорт и только мой!
А я и забыл, каким нежным и ласковым бывает Стокер…нет, серьезно! Я что задавил на машине его собаку или (что гораздо хуже) взял еду с его тарелки? Почему практически все мои лучшие друзья сегодня ночью так сильно ненавидят меня? Я могу еще понять Голди, но Корвин! Дьявол бы его побрал вместе с его гордостью, ревностью и импульсами! Еще часа не прошло, как я «воскрес», а я уже успел получить порцию гнева от Шпротт и вот теперь Стокер впечатал меня в стену. Признаюсь честно, в какой-то степени я сплоховал. Почувствовал ведь приближение и успел повернуться в его сторону за секунду до того, как оказался придавленным к стене. Все бы ничего, но своей головой я разорвал полотно, которое, между прочим, стоит как Букингемский дворец, да простит меня королева. Если между Кирком и Голди проводит сравнение, то похожи они именно тем, что постоянно сеют хаос и разрушение вокруг себя. Точно дети малые, вечно вытворяют что-нибудь. Я даже не понял, за что на меня напали и откуда в Стокере столько силы. Конечно, легко предположить, что он недавно кормился, и все-таки у нас была не такая большая разница в возрасте, чтобы он смог превзойти меня. Именно поэтому я довольно быстро оправился от первого шока и поменял положение вещей, выбравшись из-под него и, оказавшись сзади, схватил его руками. Кирк попытался вывернуться, но я довольно сильно сдавил ему горло, сжав руку, точно говоря — «если понадобиться, я готов открутить тебе голову».
— Что ж у вас за мания такая, портить экспонаты?
Моя хватка всегда отличалась наличием в ней железа. Я бы даже сказал, что там присутствовал бетон. Стокер шипел, цепляясь за рукав, пытаясь высвободиться, и изгибом локтя я чувствовал, как нервно дергается его кадык — верный признал того, как зол мой друг. Мы дрались и раньше, в детстве, и я всегда побеждал потому, что был сильнее. Кирк со временем подучился на улицах, нам постоянно приходилось набивать кулаки об местную шпану. Ее была тьма тьмущая и в доках и на районе, где мы жили. Но все же, я имел фору по возрасту и по своей морской карьере. То было раньше, а теперь мы оба были вампирами. Я не хотел причинять ему боль, поэтому довольно быстро отпустил его, метнувшись в сторону, дабы избежать нового нападения. Более того, я успел подставить ему подножку и тот завалился на пол. Конечно, поднялся он быстро, но я уже стоял в стороне, убрав клыки и вернув своему лицу нормальное состояние.
— Я не хочу драться! – воскликнул я, опережая его идею снова броситься на меня.
Выставив руки вперед, словно пытаясь обозначить дистанцию между нами, я судорожно пытался придумать способ, чтобы успокоить его некстати пришедший прилив ярости. Для существа хорошо меня знающего и написавшего нам эти дурацкие письма, он выглядел слишком заинтересованным в сложившейся ситуации. Неужели он предполагал, что я не попытаюсь достучаться до Голди? Не попытаюсь оправдаться? Неужели он, правда, верил, что я перестал любить ее спустя двести лет? Ему первому я сказал о том, что собираюсь жениться, я даже показывал ему кольцо и весь этот выпад казался мне каким-то неправильным. Да и выглядел он так, словно не ожидал меня видеть здесь. Можно подумать, что не он планировал все это представление. Что-то было не так во всем Кирке Стокере.
— Что ты так взбесился?
Глядя на эти выпущенные клыки, шипение и черные провалы вокруг глаз я начинал задумываться над тем, что же так взбесило моего друга. Мое появление? То, что я оказался тут с Голди? Все это, мягко говоря, притянуто за уши. Стокер не отличался особенной эмоциональностью, а то, что произошло после пожара, вообще, явственно доказывает, что он вообще ничего не чувствует. Кирк — эгоист, мы все это поняли еще после того как он приволок в наш дом Каталину, ведь, как говорил Корки, на ведьмаков гипноз не действует, они умеют защищаться от него. Соответственно, все, что происходило между ним и Каталиной, было с его так сказать соглашения, Стокер не видел дурного в связях с вампиром. Еще мальчишкой он был слегка чокнутым, а когда научился писать, то принялся выдумывать всякие рассказы о пиратах, бандитах и вампирах. Внезапно, что-то кольнуло меня в том месте, где раньше билось мое сердце.
— Погоди…ты не ревнуешь случайно? – опустив руки, я внимательно всмотрелся в его…лицо. Интересно, а он знает о том, что мне обратила Каталина?
— Если ты успокоишься, мы сможем нормально поговорить. Не распаляйся, где-то в городе находится Каталина, это она меня обратила и она приехала со мной. Держи себя в руках, она не отпускала тебя и чем больше ты испытываешь сильные эмоции, тем легче она найдет тебя. Ты ведь не хочешь этого, Кирк? Не хочешь, правда? Правда? Хорошо!
Проведя ладонью по лицу, я все еще смотрел на него, пытаясь держать и свои чувства под контролем, чтобы через меня Кат не почувствовала чего. Кирк продолжал сопеть, как паровоз и это начинало немного раздражать.
— Почему мы все не можем просто обняться и забыть обо всем? Голди, я не мог сказать тебе о себе, ты должна понимать это. Я бы сделал это, как только освободился, но раньше я не мог. Кирк, Кирк, ты мой друг, ты всегда был моим другом. Посмотри – я расслабил аскет, расстегнул пару пуговиц и вытащил на свет амулет, когда-то подаренный мне Кирком. — Ты дал мне его, помнишь? Ты тогда только научился контролировать свои способности. Ты подарил мне его, когда я уходил на флот. И он действительно помог мне тогда, да что там – я до сих пор храню его. Тебе не надо было посылать эти красные письма, я понимаю, ты боялся Кат, но тебе не стоило устраивать все это.
— Что с тобой? Ты бросил нас, весь день обижал Артура, но помог Голди!
— Причем здесь Голди?
— Определись, кто ты. Мерзавцы не помогают друзьям.
И почему я по-прежнему остаюсь неловким мальчишкой в компании Артура? Первый выпад прошел успешно, как и планировалось, только вот очень быстро мой старый друг взял дело в свои руки и опомнился от произошедшего. Немного унизительно, оказаться в его хватке, особенно если учесть, что я всегда был повыше него. Поттер держал меня за горло где-то на уровне своего плеча, и мне приходилось неловко скользить ботинками по мраморному полу, пытаясь вырваться и разбрызгивать слюной (жаль не ядовитой) в разные стороны. Сначала могло показаться, что я пытался использовать эффект неожиданности, нападая на явно более сильного противника, но я просто сдуру попер сразу на пролом, израсходовав в броске часть силы и поэтому полностью оказался во власти решений Артура. А того заботили его дражайшие картины.
— С каких это пор ты стал таким эстетом? – мои слова немного приукрасило шипение, которое я издавал, но думаю, смысл разобрать вполне себе можно было.
Мне уже не нравился этот поворот событий, и я жаждал отмщения, но для этого мне надо было освободиться, а для этого (продолжаем логическую цепочку) убедить Поттера освободить меня. В человеческой жизни или в вампирской, Артур все еще был сильнее меня, поэтому в борьбе с ним следовало выбрать немного другую тактику. Собственно говоря, очень скоро я оказался на свободе. Увы, не потому, что во мне хватило сил высвободить свою голову из его рук, а просто, потому что он сам отпустил меня. Это произошло, пока я размышлял над тактикой, поэтому я не уловил момента подножки и хлопнулся на пол. Удивительным образом, несмотря на всю мою кровожадность и отсутствие моральных принципов, я оставался неуклюжим. Теперь уже сверхъестественно неуклюжим. Раньше это хотя бы объяснялось тем, что не все люди совершенны. Я до сих пор помню момент, когда мы с Артуром схватились как-то с ворами, пытавшимися влезть в наш дом. Несмотря на наличие у меня кастета, именно мне умудрились сломать руку и более того, я умудрился поскользнуться и упасть, но делал это очень удачно. Прямо в ноги бандиту. Поттеру оставалось только слегка пихнуть его и вот уже, споткнувшись об меня, этот тип выпал из окна прямо в лапы нашей сторожевой собаки Булочке. Сейчас, правда, я дрался не с Артуром, а против него, и спотыкаться об меня было некому. И я даже умудрился довольно быстро подняться на ноги, немного путаясь в подоле своего плаща. И я уже был готов снова попытать счастья в драке, но мой друг вскинул руки, демонстрируя мне свои ладони, и я буквально замер. Со стороны смотрелось как какой-то дурацкий прыжок. Я устоял на месте, так как Артур выкинул белый флаг, но клыки не убрал.
— Забавно наблюдать, как один за другим воскресают все, кого я хоронил!
Конечно, это так, образно. Я убежал еще до похорон и именно это каждый раз ставит мне в вину Голди, но действительно! Как должна пошатнуться моя психика, если чуть ли не каждый год воскресает кто-то из моей прошлой жизни? Не хватало еще Корки и Мод для полного комплекта. Может они прячутся за какой-нибудь картиной? Никто не видел – у какой-нибудь из них двигались глаза? Как-то чертовски иронично получается!
— Не беспокойся за мои чувства, они из области мечтаний, а мечты не сбываются… – моргнув, я вдруг понял, что кожа вокруг моих глаз снова принимает нормальный оттенок, не до конца правда. Зато у меня немного покраснели уши. —…не сбываются
Лишь за секунду до того, как Артур заговорил о Каталине я, вдруг серьезно задумался над тем, каким образом тот стал вампиром. Не много-то я знавал кровососов тогда в Лондоне. Да и Кат говорила, что приехала сюда только потому, что здесь меньше конкуренции и можно вдоволь насладиться человечиной. Она не любила густо заселенные вампирами места. Слушая же Артура, мне оставалось только хлопать глазами и следить за тем, чтобы челюсть не упала на пол. Каталина здесь, в Чикаго! Именно об этом меня предупреждал мой внутренний голос. Мне вдруг показалось, что температура в воздухе упала, а мой затылок покрылся инеем. Моя создательница где-то рядом! Да рядом с этим воскрешение Артура из мертвых казалось не столь значительно!
— Нет. – мои глаза приняли нормальный цвет, и клыки убрались как-то сами собой. —Нет, не хочу. Правда. Правда! Хорошо!
Мы оба замолчали, переводя дух, хотя последние слова были произнесены с явным надрывом. Выпрямившись, я потер шею, точно уже представляя, как Каталина оторвет мне голову. Она, должно быть, сильно зла на меня, идея покинуть Чикаго уже не казалась такой безумной. Пока я думал, Артур завел шарманку про дружбу.
— Не обижайтесь, Артур, но ты повелся на мою бывшую. Чем ты умнее меня? – все же я не мог упустить возможности вставить свое слово, но тут Поттер вытащил из-за пазухи мой старый талисман, который я сделал еще будучи ведьмаком, и все во мне перевернулось. Казалось бы простая вещица, вырезанная из дерева фигурка, расписанная заклинанием. Но это была МОЯ магия. Вернее то, что от нее ОСТАЛОСЬ.
— Отдай мне! – и снова я как идиот рванул на Поттера, но тот умудрился увернуться. — Это моя магия! – и снова мы принялись бороться. Я пытался дотянуться до вожделенного талисмана, он пытался привести меня в чувство. Последние брошенные им слова, а так же сильные руки Артура, оттолкнули меня в сторону, заставили меня отойти. — Письма? Не писал я никакие письма! Это был ты, разве нет? Хотя, что я говорю, у тебя не хватило бы фантазии. Это была ты, Голди, так ведь?
Действие второе
Ей хотелось оказатся на другом конце света, быть совершенно другой, лишится всего и обрести вместо этого нечто иное, позволившие бы освободиться от того, что пришлось пережить. Голди ненавидела эти цепкие движения, заставляющие изворачиваться и отступать назад. Так делают только пугливые кошки. Обстоятельства. Иногда они бывают плачевны, иногда все идет , как сейчас- то есть наперекосяк и повлиять на это не было в ее силах.
-Это всего лишь слова, хотя возможно некоторые из этих слов являются фактами!- Она отступала назад, пыталась выбраться из его хватки , но не получалось. Артур присутствовал, как в ее подсознании так и физически и сопротивляться этому она просто не могла. Отсечь каким-то способом эту связь Голди не могла, а сопротивляться ей было бесполезно. Не хотелось слушать, не хотелось отвечать, Шпротт просто жмурилась и отступала, толкая его в грудь и отбивалась от его захватов. Но интонации слов, что были сказаны в последнюю минуту заставили ее застыть. Это была команда и не подчинится ей она не могла. Девушка застыла, застыла словно статуя. В ее глазах читались смешанные чувства. Чувства испуга, радость и горести. Три компонента , которые разрывали ее на части. Каталина, вампиры , ведьмаки. Тогда она даже не пыталась в мир своих друзей целиком и полностью, потому как ей было достаточно того , что в их компании было хорошо и уютно. Все эти магические делишки, Голди просто на них дивилась, по настоящему не думая о каких-то деталях. Проще было воспринимать это все как чудо или нечто большее. В любом случае углубляться в это , на тот момент времени, ей было без надобности. Кто же знал, что все сложится именно так как сложилось. Она хотела произнести что-то , но не успела . В зал ворвался Стокер , все произошло слишком стремительно для того, чтобы ей удалось отреагировать достаточно быстро. Ей удалось почувствовать лишь почувствовать , как Артур отпустил ее, молнеиностную реакцию Кирка на происходящее, от которой ее отшвырнуло немного назад. Но не смотря ни на что она устояла на ногах. Всем им троим явно сулил яркий вечер. Красный цвет писем. Это все не предвещало ничего хорошего, но все же письма заинтересовали всех их троих, кто-то это все делал намеренно. Нет, уж никаких больше воскрешений. Мысль о том, что кто-то выжил из того пожара Голди решительно опровергала. Это бы была совершенная нелепица. Кричать и пытаться их разнять было бессмысленно. Залезать в такого рода драки между вампирами, даже при том, что ты обладаешь регенерацией лучше не стоит. Хотя с другой стороны она ничуть не хотела, чтобы один из них причинил вред другому. Пока они разбирались между собой ей оставалось лишь переваривать всю информацию, разобраться в свой потасовке они сумели и без ее активной помощи. Разговоры, вечные разговоры , она совсем позабыла, какими эти двое бывают, когда они бывали вместе. Конечно, они ведь провели большую часть своей жизни бок о бок, выживая на улицах Лондона. Голди же была совсем из другого круга, прибившаяся к ним только из-за того, что родилась она совершенно не в то время и час, не понимаемая своими современниками она нашла в компании Корки , Артура ,Мод и Стокера тех кто ее понимал и принимал как она есть. –Разборки с вашей Каталиной может вы оставите на потом? Ради бога, кто с кем и почему и до какого времени вы можете решить в более плодящие время. Вы не в клубе для джентельменов, где за чашкой чая можете поболтать о своих похождениях!- Ее сознание и поведение приходило в норму. Голди была еще зла, но не до такой степени . Она не намеривалась даже взвизгнув начать истерично выяснять и объясняться с Поттером и Стокером или чего хуже разреветься, чтобы привлечь их внимание. Не то не другое не было в характере ее поведения. Когда еще Поттер достал подаренный амулет , начался снова дурдом и Шпротт уже не выдержав подошла к ним и вырвала его из рук Поттера.
–Это я забираю себе …- Подхватив ее она убрала амулет в карман своей куртки.
– Будет лучше , если эта штука побудет у меня.- Она помнила этот амулет , совершенно отчетливо, даже препоминала какие-то детали о ней, но сейчас это ,как ей показалось, было не так уж важно. Частицы старой магии , непонятной Голди магии , которая была сейчас у нее в кармане. Выпад со стороны Кирка заставил ее резко повернутся в его сторону и со всей силой влепить ему пощечину. – Приди в себя! Какая мне выгода от этого?! Я и половину из реально случившегося, для меня почти все , что сейчас происходит слишком ново. Еще скажи, что мы с Артуром вместе разыграли это все, и при этом сами себе послали письма! Нет уж, дорогуша, в такие игры я намерена играть только с читателями, но никак уж не с реальными людьми. Придите в себя, это мог сделать только тот, кому нравиться веселиться за чужой счет, тот кому нравится наблюдать за «весельем» такого рода.- Обвинения совершенно не подкрепленные фактами слишком сильно возмутили ее. Нет ничего хуже, когда тебя обвиняют в чем-то лучшие друзья, хотя сейчас ее уже посещали смутные сомнения по поводу всего, это самый ужасный удар под дых, который она не могла потерпеть , особенно не оправданный. Сейчас Голди только и хотелось врезать ее раз Кирку, за ту чушь, но нужно было держать себя в руках, если уже ты заявил свои миротворческие намеренья.
Вы, конечно, можете говорить что угодно, и что все горазды раздавать советы и т.д...но не я! Я никогда не давала никому советов, потому что сама никогда не следую им. Сколько раз я говорила себе, что уже достаточно..хватит искать Стокера, «где бы он ни был, я его из-под земли достану и раздеру на британский крест»..и я почти смирилась с тем, что это глупый крысеныш ускользнул от меня. НО! Всегда есть «но». Корвин Стокер замаячил на горизонте именно тогда, когда я решила уже плюнуть на него и растереть. Неужели я могла упустить подобную возможность? Ну уж нет. А если учесть, что мой второй, чуть менее глупый крысеныш, с которым я уже столько лет живу, вознамерился прятать от меня информацию о Стокере и его любимой малютке Голди, которая меня лично никак не волновала, но мой Артур питал к ней особые чувства, а значит она – чудная, белокурая возможно помучить его за идеи и том, что можно провести меня.
Естественно, да, это была моя идея с красными конвертами. Я хорошо изучила этих детишек (это учитывая, что я выгляжу моложе всех в этой нашей «компашке»), поэтому затеяла эту игру с «поиском сокровищ». Стокер обожал подобные вещи, он всегда с улыбкой во всю физиономию шел на встречу неприятностям и авантюрам, и это играло мне на руку, мой Артур явно заподозрил бы в шутке с письмами подчерк свого лучшего друга, а Голди (которую я знала хуже всех), наверняка, просто полюбопытствовала что такое важное в её прошлом могло вернутся в столь пафосной манере. К слову пафос и показуха никогда не были моим стилем, я все таки из более ранней эпохи, чем эта троица, и в меня воспитывали совсем иначе..просто мне повезло быть хорошим, да что там, одним из лучших манипуляторов, которых я знаю (а я знакома с многими), и если можно сделать что-то , поставив на этом чем-то чужую подпись..почему не воспользоваться моментом?
Сегодня я наблюдала свою постановочную сцену, очень похожую на плохой спектакль. С другой стороны, я никогда и не думала притендавать на роль хорошего сценариста...я скорее режисер, кукловод. Так вот. Я была здесь раньше их всех, и стояла под аркой за занавеской из красного бархата, отделяющий один зал от другого. Мне нравилось подслушивать их разговор, оценивать крики по шкале от одного до десяти, слушать отзвуки давно подавляемых эмоций в голосах Голди и Артура. Единственное, чему я, в меру своих ощущений, посочувствовала, так это вдребезги разбитой...кажется вазе. Несчастный предмет, стоимостью в кучу денег оказлся не в том месте, не в то время, а именно в музее, в 21 веке, попавшись под руку разгневанной женщине. Бедный Артур...он так мило оправдывался, что это почти походило на правду. Особенно та часть, где он якобы остался со мной, чтобы не взбесить меня еще больше, после побега Стокера. Но, милый мой, признйся уже, что ты просто трус, обычный мужчина при рождении обделенный смелостью. Такое бывает сплош и рядом, я не считаю это его недостатком, ничуть, даже напротив, благодаря своей трусости он скрасил почти половину моей жизни, и я можно сказать даже люблю его. Если это пагубное, разъедающее чувство можно так назвать. С другой стороны это самое близкое к любви, что я испытывала. Нет...еще был Луи, но тогда это чувство разъедало меня, а теперь оно уничтожает других, цикличность этого процесса просто таки поражает меня. Сначала я была жертвой, невинной и неискушенной...затем я стала хозяйкой положения и нашла себе других жертв. Разница только в том, что посравнению с тем, каким со мной был Луи, я гораздо более жестока по отношению к моим мальчикам. Боже, на секунду мне даже стало жаль их, мне захотелось их отпустить, но, нет, секунда уже прошла и я продолжаю свои игры, а они мои маленькие фигурки на игральной доске. Я любила то, что делала с людьми, просто потому что для своих целей я всегда интуитивно выбирала людей эмоциональных, сильных, чувствующих...тех, кто как призма пропускает через себя поток энергии и преобразовывает их в различные грани ощущений. Вы можете сказать, что это жестоко и не правильно, что нельзя играть людьми, ведь они свободные, цельные натуры, которые имеют право выбора и я не должна строить из себя кукловода. НО...снова есть но. Они НЕ свободны, потому что я их создала и имею на них все права, имею права мучить или же поощерять, я владею их бессмертными душами, потому что лично забрала их. И сейчас был мой выход.
Мои крысята решили сцепится без причины и я определенно веселилась глядя на то, как они мерятся силами друг с другом, отлично зная, кто является неоспоримым лидером. Артур всегда был эстетом, тонко организованной личностью, но при этом он был сильным, очень сильным...и, наверное, именно этот резонанс привлекал меня более всего. Что касалось Кирка, для меня он всегда был диким волченком, неприрученным, сумасбродным, себялюбивым...но я любила его за это, любила так, что разъедала его этим чувством, а еще...он задел меня своим уходом, задел не как женщину (меня и раньше бросали, ведь, объяктивно, я не была идеалом красоты...просто любила себя больше, чем всех остальных), он задел во мне, ту часть, которая более всего меня отражала – собственницу, создателя, хозяйку! Отвратительное ощущение, и за это он обязан был со мной расчитаться. Я не торопилась, я шла самым обычным умеренным шагом, отстукивая причудливый ритм каблуков по мраморному полу, неторопливо приближаясь, я как обычно, своей любимой плывущей походкой шагала к детишкам в самый нужный момент, чтобы сказать:
-Вы изуродовали моё любимое полотно, мальчики! И, конечно, нет, ни один из Вас не писал этих писем...их отправила я. – Мой голос никогда не бывал грубым, резким, высоким, когда я злилась, но никогда грубым. Наоборот, он звучал очень музыкально, а сейчас я еще и улыбалась, поэтому все выглядели совершенно мило.
Я пойму, если ты захочешь избить меня. Только, если можно, не бей по носу — мне и так с ним не особо повезло
Звонкой пощечиной Голди едва не свернула мне шею, и я всерьез задумался над тем:
— За что? – и самое главное, но не высказанное: — А что Артуру не надо врезать? Только мне что ли? – нет, все-таки высказанное вслух. Иногда у меня просто физически не получается думать про себя. Все, так сказать наружу, народу — я просто рубаха парень!
Толи от обиды, толи для свершения правосудия я почти сразу же развернулся к Артуру и влепил пощечину ему тоже, правда, более мягко, даже не так чтобы больно.
— Это тебе Голди передала – хмыкнул я, все еще растирая ушибленную щеку.
Поттер, ясное дело, немного опешил, но ему еще повезло, что это я ударил его. Можно даже сказать, что я вовсе не ударил его, а всего-навсего погладил по лицу. Мне досталось сильнее, кроме того талисман, созданный мною столетия назад и являющийся последним напоминанием о моей ведьмачьей силе, по-прежнему находился в чужих руках. И пока я слабо представлял, как верну его, разве что снова попытаться наброситься на Шпротти. Но Артур как-то подозрительно косился на меня и поэтому я пока не решался сделать выпад — не хотелось снова болтаться в его медвежьей хватке, спасибо уже попробовали, больше не надо.
Ее доводы касательно возможного автора этих писем заставили меня задуматься, но в отличие от Поттера, на лице которого было по-прежнему написано: «да, ты все правильно говоришь, и мы оба знаем такого человека, имя ему Корвин Стокер», я…черт, я тоже подумал о себе.
— И я все-таки утверждаю – это не я! – попытался я вставить слово, но развить тему наших предположений как-то не получилось.
Позади меня, возле прохода в соседний зал, скрытый от нас бархатными шторами, раздался ледяной голос, эхом отразившийся от стен и вонзившийся в мою черепную коробку миллиардами холодных мраморных осколков. Амулет Тинли, лежащий в кармашке на моем жилете нагрелся, и, казалось бы, готов был вот-вот прожечь в нем дыру. Открою вам страшную тайну, помимо огня, смерти и бабочек, я боюсь еще одной вещи — Каталины Спаркс. Она создала меня, она, как выясняется сейчас, обратила еще и моего лучшего друга, от нее я сбежал двести лет назад без спроса и согласия и поэтому у меня было слишком мало шансов выжить после новой встречи с ней. Все же знают про связь создателя и созданного им вампира? Прервать ее невозможно, полностью уничтожить нельзя даже если создатель сам, добровольно отпускает свое дитя. Со мной дело обстоит намного хуже потому, что меня никто не отпускал. Я сбежал помимо воли Каталины, и она по-прежнему имела сильную власть надо мной. Все эти годы я прятался, переезжал с места на место именно, чтобы путать след, но даже этого было бы мало, ведь она могла чувствовать меня, где бы я ни находился. Тут-то в дело вступал амулет, который я украл у Корки. Теперь я могу смело предположить, что он делал его для Артура, так как начал догадываться, что ни один я попал в руки вампирши, но послужил он в итоге именно мне. Именно я сумел использовать силу, позволившую мне прятаться от своего создателя столь долгие годы. Я все узнал от Тинли. Нашел зелье, выпил его, присвоив себе оберег и все что мне оставалось, это только не останавливаться. Всегда двигаться вперед и нигде не задерживаться, а амулет нагнал бы тумана в разум Кат, помешав ей выслеживать меня. В Чикаго я остановился. Не знаю, была ли моя ошибка в этом или в чем-то другом, но Каталина была в городе, более того, именно она сейчас показалась из-под алого навеса и направлялась прямо к нам. Вместе с ней явился и ответ на столь мучащий нас всех вопрос — это она написала эти треклятые письма, которые привели нас всех сюда. О, да — догадаться можно было. Именно из-за нее меня столь сильно мучило дурное предчувствие, но действие амулета двустороннее и, как Кат не могла найти меня, так и я смотрел на ее передвижение словно бы сквозь мутное окно.
Едва я увидел ее, увидел самодовольную улыбку, застывшую на ее лице, как разум совершенно опустел. В нем начала биться лишь одна мысль. Лишь об одном я мог думать, смотря в это совсем юное и прекрасное неподдельной чистотой лицо. БЕЖАТЬ! Бежать как можно дальше, не думая ни о чем, ни оглядываясь, не рискуя снова заглянуть в бездонные кровавые лужи, что прячутся под невинностью темно-зеленых радужек ее глаз.
Я помню нашу первую встречу, когда я решил, что она такая же как я. Я был совсем юн и глуп, я не разбирался не то, что в женщинах, но и вообще в жизни. Самоуверенность, помноженная на богатое воображение подстегнутое прочтением рассказов из сомнительно журнала «Негодяйка Пенни» выпускаемого тогда в Лондоне, подстегнули меня помочь хрупкой девочке, на которую напали головорезы. Головорезы же оказались охотниками на вампиров, которые защищали город от нечисти, а хрупкая девочка оказалась столетним чудовищем, которое и явилось в театр, где я подвязывался в то время, охотясь на ведьмака. Ведьмак — это к слову я, да. Охотники, конечно, не догадывались, что именно мальчик с удивительной способностью был целью вампирши, но они шли по следу потому как знали — нечисть открыла охоту. А мое появление в том переулке заставило их замешкаться, и Кат убила их всех.
Я знал какой жестокой она может быть. Знал, как сильно разозлил ее, ведь мы мучились одинаково с тех самых пор как я убежал. Теперь же она снова здесь и одним словом может приказать мне умереть. Что мне оставалось делать? Только попытаться сбежать.
В одно мгновение все эти мысли пролетели у меня перед глазами, я побледнел и даже немного позеленел от страх и не успела Каталина договорить, как я уже сорвался с места и припустился к выходу из зала, желая как можно скорее покинуть это место.
И все-таки люди боятся разных вещей, и даже лучшие друзья, такие как мои крысятки боятся разных вещей, однако при всей смелости Артура и неадекватности Корвина, они оба боятся меня. Странно, не находите? Я ведь всего на всего девятнадцати летняя (хотя бы внешне) девочка, худенькая, хрупкая…а они боятся меня так, словно я здоровенный двухсот пятидесяти килограммовый бугай с бритой головой и бицепсами с дыню. И ничего не значит даже тот факт, что во мне больше силы, чем в этом воображаемом вышепредставленном бугае. Я никогда не пыталась запугивать их обоих, они всегда оставались при мне по собственной воле, ну может, применялось немного гипноза, ничего больше, и то, только на Поттере. Кстати, говоря, я например, не почувствовала от него особенно сопротивления, а ругаться с ними мне не приходилось вовсе, ибо я все таки достаточно взрослая, чтобы принимать их близко к сердцу. И все же, я отлично понимала, что рано или поздно я привяжусь к ним, как к своим домашним животным. При всем при этом, Кирка я не слишком торопилась обратить, ведь он был таким вкусным. Даже сейчас, смотрю на него, ничуть не изменившегося, мертвого, моего вампира…а на губах так и чувствую вкус его невообразимой магической крови. Моя неподражаемая, эксцентричная, бесподобная еда…дикая еда! При всей моей хладнокровности, я не была самым сдержанным человеком в мире и с удовольствием сейчас закатила бы глаза, под дрожащие реснички, и прикусила нижнюю губу, придаваясь таким утрированно ярким воспоминаниям о вкусе крови магов. Я не была рада, когда он стал вампиром…не для этого я поила его своей кровью…а зачем? Да кто меня знает?? Но одно точно, я никогда не хотела, чтобы его сладкая, насыщенная, необычная кровь стала тем, чем она стала после его человеческой смерти.
Да что это я? Все о нем, да о нем. У меня был еще и Артур…мой мальчик, мой красивый, белокурый принц, такой непонятно воспитанный, учитывая его не такое уж блистательное детство и совсем уж не светскую юность в море. Сильный, безупречный, особенный…податливый, вкусный (естественно сравнительно), что-то я их оцениваю только по критерию вкусности…но Артур был прекрасным любовником, кроме того! Очень традиционным и очень чувственным, не в пример Кирку, который был собственно диким зверенышем, очень изобретательным, но при этом мне постоянно приходилось работать над тем, чтобы ненавязчиво привить ему что-то, ну хотя бы научить не класть на стол локти. Хорошо быть вампиром моего возраста. Достаточно старым, чтобы играть во все возможные игры, со всеми, кто тебе нравится, а потом красочно описывать все, без зазрения совести. И все же, подробностями я вас не одарю, ведь при всем моём возрасте и практическим отсутствии стыда, мне не хотелось бы, чтобы Вы думали, что все что мне было нужно от этих ребяток: секси и кровь. И то и другое можно было получить не приучая к себе ни в чем не повинных мужчинок. Я и правда любила их, и скорее всего люблю и сейчас, просто в данную секунду мои глаза практически полностью застилает злость, я более чем ненавижу их! Я хочу убить обоих, причем, чем более изощренным будет способ, чем больше физической боли они прочувствуют, тем мне будет приятнее.
Стокер! Черт, он всегда умел пролезть сквозь толстую стену моих мыслей и воспоминаний со своим нелепым выпадом, вот таким, как, например, попытка сбежать от меня, вампира более старого, более быстрого, более сильного и более злого как я. Идиот! Я была да него вечной, призрачной, туманной, словно стирающимся воспоминанием…но я всегда шла по его следам, осторожно, не торопясь, чтобы мой Артур не подумал, что я таскаю его за собой просто для развлечения…он убегал, а ведь я могла уберечь его от всей людской обыденности, которым грозило бессмертие. Глупый, предатель…беглый крысеныш. Ведь он подсознательно отлично понимал, что я помаю его и с легкостью отделю голову от тела, а Поттер и Голди, настолько еще увлеченные друг другом даже не успеют моргнуть глазом. Кроме того, я могла приказать ему оторвать себе голову самостоятельно, и он не смел мне отказать, потому что я не отпускала его никогда, я держала эту связь так крепко, что мне самой порой было плохо от неё. Но я женщина, а женщины по сути свое сильнее, выносливее и терпеливее… Он рванулся к выходу с лицом зеленым от страха…прямо как будто ему под нос сунули здоровенную тропическую бабочку! И все же, я была быстрее, да и я готовилась к такой встрече, я предполагала, что не дождусь от него красной дорожки, цветов и браслетика в подарок на вечную память…поэтому спустя одно короткое мгновение я оказалась прямо перед дверью, ведущей в коридор, которая захлопнулась от потока воздуха, за моей спиной. Моя мраморно белая рука, железобетонной хваткой сомкнулась на шее Кирка, пытавшегося проскочить на выход. Кожа вокруг моих глаз потемнела, я зашипела, как змея и одним толчком впечатала парня в мраморный пол лопатками, да так, что из под него побежали здоровенные трещины. Не дав ему опомниться, я в мгновение оказалась сидящей верхом на нем, придавливая обе руки к полу по обоим сторонам его головы. Моё лицо уже было совершенно обычным, и я даже улыбалась…единственное, чего я не могла скрыть, это злобного блеска в глазах, и торжествующего тона, когда сказала:
-Куда это ты, любовь моя? Я ведь так скучала…
ДАТА И МЕСТО СОБЫТИЙ: через пару недель в зале Чикагского Института Искусств
ЗАДЕЙСТВОВАНЫ: Kirk Stoker, Goldie Sprott, Arthur Potter , Catalina Sparks
СЮЖЕТ: Прошлое кивнуло, улыбнулось и зашагало дальше, в будущее.
читать дальшеОна долго стояла на входе примиряюсь с неким чувством внутри себя, что не давало ей войти внутрь. Ей было слишком тяжело заходить внутрь, потому как перед ней должен был предстать альбом ее жизнь, запечатлённый в разных людях, вещах. Там были целые эпохи, и через некоторые из них ей удалось пройти. По окончанию минутного замешательства и некого кома, собравшегося по его итогам у нее в груди , она решила все же сдвинутся с места и вспомнить о том, что погулять по ночному музею было изначально замечательной идеей, внезапно возникшей в голове пару дней назад и осуществляемой сию минуту. Пробраться в музей было не так уж трудно. Ах, эти американцы, не смотря на всю свою патриотичность они не так уж сильно оберегали предметы культуры . Исключением стала, разве что, статуя свободы. Но ведь нужен был им какой-то символ. В здании была простенькая сигнализация. В новых технологиях Голди не слишком смыслила, но подключая свою логику она почти всегда методом « проб и ошибок» находила выход. Шпротт всегда любила разгадывать головоломки, но эта , к сожалению, не заняла у нее много времени. Замки – эта была отдельная история, рассказанная за несколько секунд. Оставалось теперь ждать незнакомца, который явно опаздывал уже на несколько минут. Несколько дней назад ей пришло письмо , в котором говорилось о точном часе встречи и этом месте. Адресата же не было , а Шпротт было нечего терять. Ждать на входе не было смысла, поэтому Голди отправилась прогуляться по залам, чтобы убить время. Выставку открывала небольшая коллекция пейзажей. Пройдясь по рядам Шпротт увидела даже одну из картин, что висели у ее отца в доме. Ньютон всегда любил искусство и коллекционировал разные диковинки, заказывал различные работы у самых известных художников своего времени. Этот же экземпляр видимо был примером того, когда отец ее пытался найти какой-то талант среди молодежи и как видно ему удалось это сделать , если экспозиция путешествует по земному шару и собирает своих поклонников или просто заинтересовавшихся людей. Невольно Голди улыбнулась, ей было приятно, что труды ее отца хоть в какой-то из областей оправдались. Вот поэтому с приближением дня этой непонятной встречи у Шпротт все больше падало настроение и внутри нарастало чувство того, что она просто пережиток того времени , где , в каком-то смысле, и осталась до сих пор. А с этими пережитками остаются призраки прошлого, которые никуда не исчезают. Она двинулась вперед, пытаясь выбросить дурные мысли из головы. Скрестив руки на груди она шагала по многочисленным экспозициям. Эра динозавров, первобытные люди, Египет, Греция, Рим, Средневековье , Возрождение. Многие из находок давали ей мысли для размышлений , а так же вдохновение на какой-то очередной очерк , что она пошлет , по обычаю, в какую-то местную газетенку. Творчество ей нужно было как воздух, потому что оно отвлекало ее и давало ей почву для размышлений. Хотя сейчас все чаще от этих самых размышлений ее отвлекал Кирк, с которым они переехали в Чикаго совсем недавно. Когда Шпротт слишком много углублялась в какие-то философские мысли она становилось слишком мрачной, Кирк прекрасно знал это и отвлекал ее всяческими способами. Но сейчас Стокер был где-то совсем в другом месте и совсем не подозревал о том, что она прохаживается по одному из залов музея , а значит Голди получила полный доступ к размышлениям на разные темы и в том числе на тему ее прошлой жизни, в которой было слишком много разных моментов, которые она просто , иногда , хотела забыть. И больше всего она всегда хотела забыть ночь пожара. И это было не факт ее обращения, больше всего она хотела забыть крики своих друзей, что доносились из пропитанного пламенем дома. Они слишком часто преследовали ее в кошмарах. От всех этих мыслей ее оторвал яркий свет ночного фонаря , что ударил в глаза. Рукой она закрыла глаза и зашипела, словно кошка. Ей надо было вспомнить о том, что в здании по мимо технологической охраны могла быть и обычная. Сейчас она могла бы все исправить, но яркий свет на несколько минут ослепил ее . А потом последовало чувство , что не проявлялось у нее уже многие годы.
– Гарольд? – Так звали ее создателя и она в какой-то степени не могла спутать некоторые «инстинкты» своего вида, хотя и старый вампир не очень то сильно обучал ее всем премудростям вампирской жизни. Он был тем вампиром, что обратился не по своей воле, а создатель не захотел больше с ним иметь , потому как просто попросту не знал , что бедолага выжил. Поэтому Гарольд преподавал ей только один урок . Урок выживания , который она усвоила хорошо и благодаря , которому была жива по сей день. В тот день , когда она ушла от своего создателя ее посещала тоже самое чувство. Их прощание было незамысловатым и простым. Она просто сказала, что готова, а он сидел в баре с каким-то незнакомцем, закутанным в плащ и разговаривал с ним о чем-то. Гарольд был простым парнем так, что он просто сказал ей, что если она готова, то он не против ее отпустить . И в тот самый момент что-то внутри ее перевернулось и теперь она была вольна идти, куда она хотела. Теперь все вернулось к воспоминаниям того вечера. Нет Голди была бы безумно рада видеть своего создателя, ведь видимо это предвещало нечто проснувшееся в ней. Ведь создатель и его подопечный были связаны некими узами всю их иную жизнь. Но после того, как охранник опустил фонарь ,а к Шпротт вернулась ее способность видеть. Она не обнаружила горячо любимого ей вампира , что заменил ей отца. На месте его стоял весьма обычный мужчина, но черты его лица напоминали ей одного человека. О этого точно не могло быть правдой, потому как Голди была точно уверена , что этот человек был мертв. Злая шутка судьбы. Голди попятилась назад. Видимо какая-то сила хотела испытать ее сегодня. Артур Поттер точная его копия, стояла сейчас перед ней и она отказывалась в это верить. Надеясь на то, что это просто какой-то его родственник, чьи черты просто повторились на генетическом уровне. Собрав свою волю в кулак Голди подошла к мужчине по ближе. Она не хотела причинять ему зла , поэтому сочла самым гуманным воспользоваться гипнозом. – Сейчас, ты выключишь фонарь, развернешься и пойдешь куда-то и забудешь обо всем , что сейчас увидел.- Проговорила она на распев.
***
Декорации были подобранны идеально. В зале, где практически все напоминало о том времени, в котором мы жили, еще не мертвые, еще не злые. Вероятно, я должен был испытывать какие-то чувства относительно своего прошлого, смотрящего на меня из-за бархатного ограждения. Но картины, пусть даже изображавшие частично сценки очень похожие на мою старую жизнь, не трогали меня. Мы с Кирком выросли в Чипсайде, я половину своей жизни провел на море, и меня больше задело бы изображение дымящихся фабрик и серые очертания рабочих кварталов и фабричных столовых, где мы воровали еду. Конечно, по-настоящему жить мы начали уже позже, когда переехали в новый светлый и чистый дом, сформировав своего рода коммунальную квартиру, но все же, самые сильные эмоции у меня всегда вызывали именно трущобы. Все остальное казалось мне сном. Местами хорошим, местами совершенно невыносимым, таким, что хотелось проснуться и больше никогда не засыпать. Это так странно – скучать по людям, которые погибли или которых пришлось оставить, но совершенно потерять возможность предаваться ностальгии, как таковой. Возможно, все дело в Каталине и в ее влиянии на меня, но в отличие от Кирка я не стал распалять ее гнев. До сих пор не могу понять, как у него хватило духа покинуть ее. Как был создан, я создавал сам и не понимаю, как можно просто взять и проигнорировать ту силу, что связывает создателя и обращенного им вампира. Как можно просто взять и начхать на это? Стокер на генетическом уровне был наглой скотиной и эгоистом с нестабильным психическим состоянием. Я был другим. Я держался Каталины и искал в себе силы открыться Голди, правда, второе я проделывал довольно-таки безуспешно. Было в наших с ней отношениях что-то такое, что я не хотел портить. Что-то, для чего мне предпочтительней было умереть в ее глазах, чем признать в причастности к клыкастому племени. В минуту слабости я проклял ее этой жизнью и до сих пор до конца не могу разобраться в том, что это было действительно необходимо.
Черт, кажется, я все-таки испытываю ностальгию из-за этих чертовых картин!
Моя ладонь скользнула вдоль бархатного каната, натянутого между золотыми колышками, что определял расстояние, на которое можно приближаться к экспонатам. Он был алого цвета, цвета крови, совсем как то письмо, что я получил сегодня утром. В нем я и нашел указание появиться здесь сегодня именно ночью, именно в этом зале. У меня была пара предположений о том, кто мог быть автором этого письма, поэтому я и решил прийти. Не сочтите меня наивным, но все эти алые конверты и тайные встречи были совершеннейшим образом в духе Стокера и я полагал, что объявившись в Чикаго, он все-таки заметил мое присутствие в городе. Недавно мы едва не столкнулись с ним в городе, мне казалось, что он не заметил меня, но вполне могло статься, что я ошибся. Почему я сразу подумал о Стокере, а не о Голди, которая по идеи могла меня почувствовать? Очень просто – Шпротт просто взяла бы и подошла ко мне, а не устраивала весь этот цирк, который был совсем не в ее духе. Кирк – другое дело. Наверняка он понял, что я путешествую с Кат, он не мог не чувствовать ее, он живет с вечной болью давнего побега, поэтому и решил вызвать меня на разговор таким странным способом. Честно говоря, никто не знал, что связывало меня с Каталиной, но теперь, полагаю, все очевидно и Стокер не дурак. Я мог быть лишь обращенным ею вампиром – либо хорошим клоном.
Когда я услышал звонкий девичий голос, слишком живой для мертвеца, то весь сжался, а ощущение близости созданного мной бессмертного запоздало вцепилось мне в горло. Как-то машинально мой палец нажал на кнопку фонаря, который я держал в своих руках и луч чуть желтоватого света пронзил темноту, осветив лицо Голди Шпротт – единственной девушки, на которой я готов был жениться когда-то и единственная девушка, которая вполне могла бы ответить мне отказом, если бы я все-таки предложил ей руку и сердце. На мгновение я застыл на месте точно мраморная статуя. Голди последовала моему примеру, но первая справилась с шоком от увиденного и подошла ко мне. И рад был бы я сделать вид, что на меня действительно подействовал ее гипноз. Что-то внутри меня буквально кричало о том, что я должен воспользоваться ситуацией и попытаться сбежать, оставшись нераскрытым, но большая часть меня была против этого. Я слишком долго трусил, слишком долго избегал этого момента, и судьба предоставила мне удивительную возможность использовать свой шанс и признаться Голди во всем.
И все же…я ненавижу Стокера! Если это была его идея устроить нам встречу старых друзей – я оторву ему голову. Шпротт не могла сама послать мне письмо, иначе она не выглядела бы столь удивленной, скорее всего это все же очередная шуточка Кирка.
Мысленно я уже продвигался аккуратно к двери, но мои ноги приросли к полу.
- Прости, но я не могу выполнить этот приказ, Голди
Удивительно, я и забыл, что значит волноваться и переживать. Вампиры не должны испытывать таких чувств, у них не потеют ладони, не учащается пульс (потому что никакого пульса у них просто нет и в помине), но прямо сейчас я испытывал чувства, которые вполне могли оказаться вампирским эквивалентом реакции на переживание.
Выключив фонарь, я подошел к выключателю и включил лампы, осветившие залу. В остальных местах музея по-прежнему было темно, но я не собирался разговаривать в темноте. Было несколько непривычно видеть Голди с длинными распущенными волосами (раньше я мог мечтать о таком только после свадьбы), в современной одежде, но и я, должно быть, изменился, хоть и сохранил старые привычки.
Поправив изумрудных аскот, я вернулся к ней и подошел достаточно близко, несколько приободренный тем, что она не решила сразу влепить мне пощечину или еще чего.
- Мне очень многое надо рассказать тебе
Она должна была понять это без слов. Просто по моим чувствам, из-за нашей связи, она должна была прямо сейчас догадаться о том, кто в действительности обратил ее. Сейчас она могла испытывать мои чувства, могла читать мои мысли – я был открыт перед ней со всеми своими прежними желаниями и мечтами и нынешним чувством вины и немым признанием, которое я положил прямо сейчас к ее ногам. В каком-то забвении я взял ее руку и сжал в своих ладонях. Давно позабытое чувство было слишком живо и слишком сильно.
***
Судьба нелепая штука. Иногда она одаривает нас не вполне понятными нам сюрпризами, а иногда забирает то , что нам дорого. Свои подарки Судьба забрала уже давным давно и Шпротт за прожитые двести лет смирилась со всем тем, что у нее отняли. Они никак не ожидала, что потерянные дары вернутся к ней вновь. Возвращение того, что ты потерял когда-то и уже не надеялся вернуть вновь слишком болезненно и невыносимо. У Голди возникало такое чувство , будто старые раны медленно вскрывают серебряным ножом, отрывая каждый кусок ее медленно, растягивая удовольствие, заставляя ее биться в тихих конвульсиях. Ей нужно было сейчас что-нибудь разбить, что- нибудь , что привило бы ее шаткое состояние в некую норму и заставило ее взглянуть на всю ситуацию более трезво. Под руку первой попалась ваза, которая стояла на чем-то напоминающую колонну постамент. Она развернулась на каблуках в противоположную от Артура сторону и отмерив расстояние до колонны, на которой стояло чудо исполненное мастером, что так кропотливо вырисовывал рисунок , схватила вазу и со всей силой запульнула ею в ближайшую стену. Во всем этом был виноват ее отец, что советовал дочери с ранних лет не держать свои эмоции внутри, а выводить их наружу. За свой совет, помниться, в период их постоянных размолвок он поплатился всем фамильным сервизом. – И сколько еще ты был намерен скрывать все? Скрывать то, что ты жив? Может еще следующие триста лет? А когда бы я наконец дожила свой век ты бы осмелился наконец выложить мне всю правду?- Она стояла к нему спиной, засунув руки в карманы, а взгляд рыскал где-то по полу в надежде на то, что в укладке пола сделали какую-то ошибку. Детали, детали они иногда помогают сдержать нечто, что рвется наружу. Понимание того, что Поттер ее создатель, все те чувства, та связь, что не терялась между ними за все эти годы, все это не то, что не укладывалось у нее в голове, скорее это просто должно было просто уложится по полочкам. Сощурив глаза она со всей силой ударила ногой, по постаменту, на котором стояла со всем недавно произведение искусства, которое уже было разбито на тысячу осколков. Мраморная колонна упала на пол, тишина была нарушена звуком разрушающегося камня. – Что ты мне можешь рассказать или объяснить? Я уже такая какая есть, а у тебя есть дела по важнее. Рассказ окончен и у каждого , как видится мне свой счастливый конец.- Когда хотела Шпротт могла быть угрюмой и совершенно не воспринимающей реальность. Не подумайте о том, что она была совершенно недовольна тем, что ее обратили, начала бы плакаться Артуру о всей той вечной, темной жизни на которую он ее обрек. Нет, она была весьма довольна ей. Голди воспринимала это, как второй шанс и пользовалась этим весьма удачна. Следующие в чем могла бы, как подумаете вы, она обвинить его было одиночество, но Шпротт всегда умела находить себе компании по интересам, особенно после того как мир начал признавать и любить женщин, что любили и умели заявить о себе , используя свои имения. И если обида на Кирка могла быть неким ребячеством, которое в конце концов вылилось бы в примирение, то тут было другое дело. Артур заставил ее поверить в его смерть, а главное он не осмелился остаться с ней в момент того, когда она была обращена. Гарольд был добр к ней, но многого не объяснял ей и со временем ей приходилось постигать все самой. А это бывает опасным, когда знания могли достаться ценой собственной жизни. Сделав поворот на каблуках, она наконец повернулась в его сторону. Голди не собиралась поднимать глаза , смотреть на него. Он был для какой-то чужой, но вместе с тем родной человек. Но сейчас он был для нее призраком прошлого, которого она пыталась отогнать. Призраком, которого она чувствовала внутренне и могла понять без слов , но отказывалась. Потому что ей нужны были слова, оправдание, что мог бы высказать ей Поттер. Когда он взял ее руку Голди почувствовала пустоту, вакуум заполнявший ее . Если бы она могла, она бы задохнулась. На минуту показалось, будто шрам , единственное напоминание о пожаре, что не с регенерировал, снова заныл. Мысли, связь… Голди не любила, когда в голове ее поселяются два человека. И одно чувство ( если можно назвать так то, что испытывает вампир), перехватывает другое и ты начинаешь путаться кто в твоей голове кто. Гародьд знал, что она не любит это, а Артур не знал. На секунду она вскинула глаза вверх, но тут же опустила их, вырвав свою руку из его ладони. Голди уже и позабыла , когда она была настолько мрачной. –Если ты хотел позабавить себя этим письмом , создав при этом камерную обстановку это по напрасную. Военные привычки, понимаю.- Жизнь вампира была ,определенно, сложнее человеческой, никогда не знаешь что или кто вылетит на встречу после крутого поворота. Сейчас ей казалось совершенно глупым то, что она открыло то письмо и прочитав его подумала о то, что было бы интересно раскрыть еще одну небольшую головоломку. Видимо это был зов Артура, который она перепутала со своими мыслями или что-то еще , что не могла она понять. Потустаронниц мир всегда нравился ей и манил буйством красок, но без должной подачи краски блекли перед ней.
***
Удивительным образом эта девушка сочетала в себе мягкую и добрую натуру вместе с истеричным и чрезвычайно громким характером. Я пытался сделать все, что мог, пытался брать ее за руки, пытался смотреть ей в глаза, да что там! Я в какой-то степени пытался надавить на связь, возникшую между нами после того, как я обратил ее.
Но Голди была непреклонна.
— Я не хотел для тебя такой жизни, нет! Ты же знаешь, как я относился к вампирам! Как я ругал Кирка. Хуже меня мог высказываться только Корки — тот вообще ненавидел все, что было связано с Каталиной. Я просто не мог тебе признаться. Меня обратили под гипнозом, я бы околдован, а когда я увидел тебя там, когда вытащил тебе из горящего дома, я поддался искушению. Но я не мог остаться с тобой, Каталина все еще имела надо мной власть — она мой создатель, и она никогда не отпустила бы меня, особенно после того, как сбежал Стокер. Ты даже представить себе не можешь, какими мы, вампиры, можем быть. Но я следил за тобой, я создал Гарольда и я же отпустил тебя, когда пришло время. Голди, я…Голди! Что ты хочешь сделать?..Не надо! Это же…положи это! Просто положи…нет! Это…это…искусство Голди!
Первым ее порывом было броситься к первому бьющемуся предмету со страстным и отчаянным желанием разбить его вдребезги. Я попытался остановить ее, но Шпротт увернулась и запустила вазой в стену, и мысленно я уже представил себе, как буду объяснять утрату экспоната, представляющего не малую историческую ценность для музея. Волосы на моем затылке встали дыбом. Ладони, кажется, стали потеть чуть сильнее, хотя они в принципе не могли потеть. Мне надо было как-то остановить ее, пока в зале осталось хоть что-то не разбитым и не порванным, но в порыве отчаяния я мог только ерошить себе волосы и растирать ладони.
— Не обижайся, но в лучших своих проявлениях ты великолепна! В худших — ты неприятная и хладнокровная максималистка!
Я уже не выдержал, честное слово. Я представлял нашу встречу совсем иначе. Нисколько не преуменьшая собственной вины, я все же ожидал, что она позволит мне оправдаться. Наивный! Моя любовь всегда затуманивала мой разум. Я и забыл, какой нетерпимой и резкой способна быть Голди Шпротт. Мы ругались с ней и раньше, но спустя столько лет, я расклеился. Я соскучился и надеялся, что она сначала хотя бы обрадуется тому, что я жив и захочет выслушать мою картину случившегося. Она простила Кирка, я видел их вместе как-то. Она не задавала ему вопросы о пожаре, она не спрашивала, почему он бросил все и даже не явился на похороны своих друзей, в числе которых была его родная сестра Мод, которой в то время было всего лишь семнадцать лет. Она простила этого паршивца, а мне хотела надавать по лицу! Это было неправильно! Чертов Стокер, придумал эту глупую историю с красными письмами, чтобы она возненавидела меня. Теперь я все больше убеждался в том, что это была его идея. Моему лучшему другу потребовалось намного больше времени, чем мне, чтобы понять свои чувства и вот теперь он поменял нас местами. Практично, ей Богу, только вот я теперь не могу стать ей хотя бы другом потому, что, кажется, она меня просто ненавидит.
— Ты, правда, думаешь, что это была моя идея? Ты хорошо знаешь меня, Голди, я никогда не отличался столь бурной фантазией! Все эти письма — они от Стокера, только в его мозгу мог родиться чудовищный план пригласить нас именно сюда. Вспомни хорошенько, кто у нас был такой прекрасный сочинитель, и ты поймешь, кто мог быть ответственен за этот сценарий. Он видел меня, теперь я точно знаю, что он видел меня, хотя раньше я не был в этом уверен, но теперь я знаю — это мог быть только он.
Я говорил быстро, но внятно, чтобы успеть сказать все прежде чем она снова попытается разбить что-нибудь. Это обвинение — нелепица. Я никогда бы не додумался до такого. Просто не в моем стиле. Я был более официален, практичен, я сделал бы все более тонко, изящно, может быть, тогда она бы не была столь груба со мной.
— Пожалуйста, поверь мне. Ты знаешь, как я отношусь к тебе. Я бы не стал так издеваться, я действую более мягко. Просто дай мне все объяснить.
Снова сделав шаг к ней, я попытался снова взять ее за руку, но Голди снова отстранилась. Тогда я сделал то, что никогда бы не сделал, не будь я застигнутым врасплох.
— Я — твой создатель, и ты должна меня выслушать
Невольно, я подключил нашу связь, и по ее лицу было видно, что она почувствовала это, хоть и отчаянно не хотела повиноваться. Мне стало неприятно от этого, потому что я не хотел командовать ей, никогда не хотел управлять ей.
— Прости меня – коснувшись рукой светлого завитка волос, я другой коснулся ее плеча, и пальцы невольно скользнули вниз к локтю. — Это не приказ
***
— Почему вы оба выбрали этот путь?
— Не знаю, наверное, потому, что мы оба идиоты!
Огромная неоновая вывеска с надписью «закрыто» — это вызов. Надпись в химической лаборатории «Не трогать — опасно» — это тоже вызов. Красное письмо с приглашением отправиться ночью в закрытый музей Искусств — и это, конечно же, вызов. А я люблю вызовы. Я всегда перехожу дорогу исключительно на красный свет и если на какой-нибудь атомной станции я обнаружу большую красную кнопку с надписью «НЕ НАЖИМАТЬ» — я обязательно, совершенно «случайно» придавлю ее локтем и буду крайне удивлен, если произойдет что-то плохое. Такова уж моя природа и ничего с этим не поделаешь, поэтому не удивляйтесь, что я решил сегодня, вместо очередной встречи с Алисой отправиться на встречу с подозрительным анонимом. Хотя, признаюсь, я думал действительно долго потому, что что-то внутри меня отчаянно сопротивлялось моей жажде авантюр и настойчиво советовало мне сжечь красное письмо, собрать свои шмотки и свалить из города по хорошему. Но я все же, здесь, стою возле черного хода, о котором узнал только сегодня утром, прочесывая намеченную территорию на пару с Алисой, которая услужливо согласилась составить мне компанию в столь сомнительном мероприятии, смысл которого она, честно, не слишком улавливала. Голди я тоже ничего не сообщил, хотя после падения Хельмовой Пади, а точнее бара «Светлячок», мы стали общаться довольно тесно. Просто было что-то такое заманчивое в таинственных красных конвертах, что-то такое, что я всегда любил и просто не мог проигнорировать. Гнетущее чувство будущих неприятностей неприятно сосало под ложечкой, но довольно хорошо научился игнорировать это чувство. Не всегда, конечно, но пока это чертово письмо было самым увлекательным из того, что произошло со мной в течении аж двух недель, поэтому я не считал себя вправе отказываться от столь щедрого подарка судьбы. Влипнуть в какую-нибудь неприятность — это именно то, что мне было необходимо, чтобы встряхнуться и поймать за хвост музу, повадившуюся бегать от меня слишком часто в последнее время. Именно поэтому, я выбросил так и не докуренную сигарету на асфальт, поправил шляпу, которую повадился носить, и довольно легко расправившись с замком, вошел внутрь. Бродить по темным залам опустевшего музея было довольно забавно, всего раз мне встретился ночной сторож, но я отослал его попить пива в ближайшем баре, так что на сегодняшнюю ночь здание было готово послужить декорациями для назревающего сюжета. Интересно, каким он будет? Кому могло понадобиться зазывать меня в музей, да еще и в зал того самого века, в котором протекло мое не слишком счастливое детство? Вопросов было много, и я был уверен в том, что очень скоро получу на них ответы, поэтому пребывал в прекрасном расположении духа. Я бы даже немного посвистел, довольствуясь прекрасным эхо, но этим я мог спугнуть атмосферу таинственности, которая заполнила это место. Неприятное чувство под ложечкой усиливалось по мере того, как я приближался к намеченному месту, вальяжно распахнув плащ и убрав обе руки в карманы штанов. Почему-то в голове стали появляться странные мысли о талисмане, который я носил с давних пор, стащив его у Корки, своего друга ведьмака, но в нужные моменты я всегда умел пренебрегать своим чутьем. Я был настроен сегодня весьма и весьма легкомысленно и не собирался терять это чувство из-за глупых страхов, преследовавших меня давно, с того самого момента как я рванул в Бат, оставляя позади себя горящий дом и всех своих друзей. И все-таки я начал подозревать что-то неладное, когда услышал голоса, доносящиеся из-за очередного поворота. Я понял, что пришел туда, куда надо потому, что из всех залов был освещен только тот, откуда слышался чей-то пылкий разговор. Притормозив, я вынул руки из карманов и пошел чуть медленней и тише, пытаясь прислушиваться, и понял, что одним из говорящих была моя подруга Голди, а вторым…снова остановившись, я тряхнул косматой головой пораженный открытием, которое сделал. С трудом верилось собственным ушам, но я все-таки был вампиром, и у меня была хорошая память, а уж забыть моего лучшего друга Поттера, который помог мне и Мод выбраться из трущоб, я никак не мог. Только одна поправочка — мой лучших друг Поттер вот уже двести лет, как был мертв. Мертвее быть не может, потому что он сгорел в том самом доме, который я покинул, отправившись с Бат. Уже приближаясь к месту основного действия и чувствуя себя актером в каком-то дурном спектакле, я услышал последние слова Голди и ответ, который дал ей Артур. Всего пары секунд усиленного мозгового процесса мне хватило, чтобы понять, что это все-таки был Артур и что он был вампиром. А затем, как щелчок по носу — Поттер отдавал приказ Голди. Он обращался к ней, как создатель с созданным им вампиром и я буквально почувствовал все, что должна была сейчас почувствовать Шпротт. Может, мне потребовалось больше времени, чем ему, чтобы разобраться в себе, но сейчас он вел себя совсем не как наш старый добрый Артур Поттер, мой близкий друг и почти что брат. Если вампиры способны действовать импульсивно, захлебнувшись какой-то эмоцией, то именно сейчас это и произошло. Я вышел на границу света, льющегося с потолка от ламп, и увидел прекрасную картину — практически парализованная его словами Голди и Артур явно пытающийся наверстать упущенное за эти годы. Моментально выпустив клыки, еще раньше почувствовав как чернеет кожа вокруг моих глаз, я рванул вперед и налетел на него со всей дури. Моя шляпа упала на пол, а Артур оказался прибитым мною к какой-то картине, что висела тут и явно не пережила удара головы моего друга. Да что там картина, на стене за спиной Поттера образовалась солидная такая вмятина, и множество трещин уже бежали от нее прочь в разные стороны. И откуда, только сила в моих венах? Ах, да! Вкусная и сочная Алиса Смит! Лучший сорт и только мой!
***
А я и забыл, каким нежным и ласковым бывает Стокер…нет, серьезно! Я что задавил на машине его собаку или (что гораздо хуже) взял еду с его тарелки? Почему практически все мои лучшие друзья сегодня ночью так сильно ненавидят меня? Я могу еще понять Голди, но Корвин! Дьявол бы его побрал вместе с его гордостью, ревностью и импульсами! Еще часа не прошло, как я «воскрес», а я уже успел получить порцию гнева от Шпротт и вот теперь Стокер впечатал меня в стену. Признаюсь честно, в какой-то степени я сплоховал. Почувствовал ведь приближение и успел повернуться в его сторону за секунду до того, как оказался придавленным к стене. Все бы ничего, но своей головой я разорвал полотно, которое, между прочим, стоит как Букингемский дворец, да простит меня королева. Если между Кирком и Голди проводит сравнение, то похожи они именно тем, что постоянно сеют хаос и разрушение вокруг себя. Точно дети малые, вечно вытворяют что-нибудь. Я даже не понял, за что на меня напали и откуда в Стокере столько силы. Конечно, легко предположить, что он недавно кормился, и все-таки у нас была не такая большая разница в возрасте, чтобы он смог превзойти меня. Именно поэтому я довольно быстро оправился от первого шока и поменял положение вещей, выбравшись из-под него и, оказавшись сзади, схватил его руками. Кирк попытался вывернуться, но я довольно сильно сдавил ему горло, сжав руку, точно говоря — «если понадобиться, я готов открутить тебе голову».
— Что ж у вас за мания такая, портить экспонаты?
Моя хватка всегда отличалась наличием в ней железа. Я бы даже сказал, что там присутствовал бетон. Стокер шипел, цепляясь за рукав, пытаясь высвободиться, и изгибом локтя я чувствовал, как нервно дергается его кадык — верный признал того, как зол мой друг. Мы дрались и раньше, в детстве, и я всегда побеждал потому, что был сильнее. Кирк со временем подучился на улицах, нам постоянно приходилось набивать кулаки об местную шпану. Ее была тьма тьмущая и в доках и на районе, где мы жили. Но все же, я имел фору по возрасту и по своей морской карьере. То было раньше, а теперь мы оба были вампирами. Я не хотел причинять ему боль, поэтому довольно быстро отпустил его, метнувшись в сторону, дабы избежать нового нападения. Более того, я успел подставить ему подножку и тот завалился на пол. Конечно, поднялся он быстро, но я уже стоял в стороне, убрав клыки и вернув своему лицу нормальное состояние.
— Я не хочу драться! – воскликнул я, опережая его идею снова броситься на меня.
Выставив руки вперед, словно пытаясь обозначить дистанцию между нами, я судорожно пытался придумать способ, чтобы успокоить его некстати пришедший прилив ярости. Для существа хорошо меня знающего и написавшего нам эти дурацкие письма, он выглядел слишком заинтересованным в сложившейся ситуации. Неужели он предполагал, что я не попытаюсь достучаться до Голди? Не попытаюсь оправдаться? Неужели он, правда, верил, что я перестал любить ее спустя двести лет? Ему первому я сказал о том, что собираюсь жениться, я даже показывал ему кольцо и весь этот выпад казался мне каким-то неправильным. Да и выглядел он так, словно не ожидал меня видеть здесь. Можно подумать, что не он планировал все это представление. Что-то было не так во всем Кирке Стокере.
— Что ты так взбесился?
Глядя на эти выпущенные клыки, шипение и черные провалы вокруг глаз я начинал задумываться над тем, что же так взбесило моего друга. Мое появление? То, что я оказался тут с Голди? Все это, мягко говоря, притянуто за уши. Стокер не отличался особенной эмоциональностью, а то, что произошло после пожара, вообще, явственно доказывает, что он вообще ничего не чувствует. Кирк — эгоист, мы все это поняли еще после того как он приволок в наш дом Каталину, ведь, как говорил Корки, на ведьмаков гипноз не действует, они умеют защищаться от него. Соответственно, все, что происходило между ним и Каталиной, было с его так сказать соглашения, Стокер не видел дурного в связях с вампиром. Еще мальчишкой он был слегка чокнутым, а когда научился писать, то принялся выдумывать всякие рассказы о пиратах, бандитах и вампирах. Внезапно, что-то кольнуло меня в том месте, где раньше билось мое сердце.
— Погоди…ты не ревнуешь случайно? – опустив руки, я внимательно всмотрелся в его…лицо. Интересно, а он знает о том, что мне обратила Каталина?
— Если ты успокоишься, мы сможем нормально поговорить. Не распаляйся, где-то в городе находится Каталина, это она меня обратила и она приехала со мной. Держи себя в руках, она не отпускала тебя и чем больше ты испытываешь сильные эмоции, тем легче она найдет тебя. Ты ведь не хочешь этого, Кирк? Не хочешь, правда? Правда? Хорошо!
Проведя ладонью по лицу, я все еще смотрел на него, пытаясь держать и свои чувства под контролем, чтобы через меня Кат не почувствовала чего. Кирк продолжал сопеть, как паровоз и это начинало немного раздражать.
— Почему мы все не можем просто обняться и забыть обо всем? Голди, я не мог сказать тебе о себе, ты должна понимать это. Я бы сделал это, как только освободился, но раньше я не мог. Кирк, Кирк, ты мой друг, ты всегда был моим другом. Посмотри – я расслабил аскет, расстегнул пару пуговиц и вытащил на свет амулет, когда-то подаренный мне Кирком. — Ты дал мне его, помнишь? Ты тогда только научился контролировать свои способности. Ты подарил мне его, когда я уходил на флот. И он действительно помог мне тогда, да что там – я до сих пор храню его. Тебе не надо было посылать эти красные письма, я понимаю, ты боялся Кат, но тебе не стоило устраивать все это.
***
— Что с тобой? Ты бросил нас, весь день обижал Артура, но помог Голди!
— Причем здесь Голди?
— Определись, кто ты. Мерзавцы не помогают друзьям.
И почему я по-прежнему остаюсь неловким мальчишкой в компании Артура? Первый выпад прошел успешно, как и планировалось, только вот очень быстро мой старый друг взял дело в свои руки и опомнился от произошедшего. Немного унизительно, оказаться в его хватке, особенно если учесть, что я всегда был повыше него. Поттер держал меня за горло где-то на уровне своего плеча, и мне приходилось неловко скользить ботинками по мраморному полу, пытаясь вырваться и разбрызгивать слюной (жаль не ядовитой) в разные стороны. Сначала могло показаться, что я пытался использовать эффект неожиданности, нападая на явно более сильного противника, но я просто сдуру попер сразу на пролом, израсходовав в броске часть силы и поэтому полностью оказался во власти решений Артура. А того заботили его дражайшие картины.
— С каких это пор ты стал таким эстетом? – мои слова немного приукрасило шипение, которое я издавал, но думаю, смысл разобрать вполне себе можно было.
Мне уже не нравился этот поворот событий, и я жаждал отмщения, но для этого мне надо было освободиться, а для этого (продолжаем логическую цепочку) убедить Поттера освободить меня. В человеческой жизни или в вампирской, Артур все еще был сильнее меня, поэтому в борьбе с ним следовало выбрать немного другую тактику. Собственно говоря, очень скоро я оказался на свободе. Увы, не потому, что во мне хватило сил высвободить свою голову из его рук, а просто, потому что он сам отпустил меня. Это произошло, пока я размышлял над тактикой, поэтому я не уловил момента подножки и хлопнулся на пол. Удивительным образом, несмотря на всю мою кровожадность и отсутствие моральных принципов, я оставался неуклюжим. Теперь уже сверхъестественно неуклюжим. Раньше это хотя бы объяснялось тем, что не все люди совершенны. Я до сих пор помню момент, когда мы с Артуром схватились как-то с ворами, пытавшимися влезть в наш дом. Несмотря на наличие у меня кастета, именно мне умудрились сломать руку и более того, я умудрился поскользнуться и упасть, но делал это очень удачно. Прямо в ноги бандиту. Поттеру оставалось только слегка пихнуть его и вот уже, споткнувшись об меня, этот тип выпал из окна прямо в лапы нашей сторожевой собаки Булочке. Сейчас, правда, я дрался не с Артуром, а против него, и спотыкаться об меня было некому. И я даже умудрился довольно быстро подняться на ноги, немного путаясь в подоле своего плаща. И я уже был готов снова попытать счастья в драке, но мой друг вскинул руки, демонстрируя мне свои ладони, и я буквально замер. Со стороны смотрелось как какой-то дурацкий прыжок. Я устоял на месте, так как Артур выкинул белый флаг, но клыки не убрал.
— Забавно наблюдать, как один за другим воскресают все, кого я хоронил!
Конечно, это так, образно. Я убежал еще до похорон и именно это каждый раз ставит мне в вину Голди, но действительно! Как должна пошатнуться моя психика, если чуть ли не каждый год воскресает кто-то из моей прошлой жизни? Не хватало еще Корки и Мод для полного комплекта. Может они прячутся за какой-нибудь картиной? Никто не видел – у какой-нибудь из них двигались глаза? Как-то чертовски иронично получается!
— Не беспокойся за мои чувства, они из области мечтаний, а мечты не сбываются… – моргнув, я вдруг понял, что кожа вокруг моих глаз снова принимает нормальный оттенок, не до конца правда. Зато у меня немного покраснели уши. —…не сбываются
Лишь за секунду до того, как Артур заговорил о Каталине я, вдруг серьезно задумался над тем, каким образом тот стал вампиром. Не много-то я знавал кровососов тогда в Лондоне. Да и Кат говорила, что приехала сюда только потому, что здесь меньше конкуренции и можно вдоволь насладиться человечиной. Она не любила густо заселенные вампирами места. Слушая же Артура, мне оставалось только хлопать глазами и следить за тем, чтобы челюсть не упала на пол. Каталина здесь, в Чикаго! Именно об этом меня предупреждал мой внутренний голос. Мне вдруг показалось, что температура в воздухе упала, а мой затылок покрылся инеем. Моя создательница где-то рядом! Да рядом с этим воскрешение Артура из мертвых казалось не столь значительно!
— Нет. – мои глаза приняли нормальный цвет, и клыки убрались как-то сами собой. —Нет, не хочу. Правда. Правда! Хорошо!
Мы оба замолчали, переводя дух, хотя последние слова были произнесены с явным надрывом. Выпрямившись, я потер шею, точно уже представляя, как Каталина оторвет мне голову. Она, должно быть, сильно зла на меня, идея покинуть Чикаго уже не казалась такой безумной. Пока я думал, Артур завел шарманку про дружбу.
— Не обижайтесь, Артур, но ты повелся на мою бывшую. Чем ты умнее меня? – все же я не мог упустить возможности вставить свое слово, но тут Поттер вытащил из-за пазухи мой старый талисман, который я сделал еще будучи ведьмаком, и все во мне перевернулось. Казалось бы простая вещица, вырезанная из дерева фигурка, расписанная заклинанием. Но это была МОЯ магия. Вернее то, что от нее ОСТАЛОСЬ.
— Отдай мне! – и снова я как идиот рванул на Поттера, но тот умудрился увернуться. — Это моя магия! – и снова мы принялись бороться. Я пытался дотянуться до вожделенного талисмана, он пытался привести меня в чувство. Последние брошенные им слова, а так же сильные руки Артура, оттолкнули меня в сторону, заставили меня отойти. — Письма? Не писал я никакие письма! Это был ты, разве нет? Хотя, что я говорю, у тебя не хватило бы фантазии. Это была ты, Голди, так ведь?
Действие второе
Ей хотелось оказатся на другом конце света, быть совершенно другой, лишится всего и обрести вместо этого нечто иное, позволившие бы освободиться от того, что пришлось пережить. Голди ненавидела эти цепкие движения, заставляющие изворачиваться и отступать назад. Так делают только пугливые кошки. Обстоятельства. Иногда они бывают плачевны, иногда все идет , как сейчас- то есть наперекосяк и повлиять на это не было в ее силах.
-Это всего лишь слова, хотя возможно некоторые из этих слов являются фактами!- Она отступала назад, пыталась выбраться из его хватки , но не получалось. Артур присутствовал, как в ее подсознании так и физически и сопротивляться этому она просто не могла. Отсечь каким-то способом эту связь Голди не могла, а сопротивляться ей было бесполезно. Не хотелось слушать, не хотелось отвечать, Шпротт просто жмурилась и отступала, толкая его в грудь и отбивалась от его захватов. Но интонации слов, что были сказаны в последнюю минуту заставили ее застыть. Это была команда и не подчинится ей она не могла. Девушка застыла, застыла словно статуя. В ее глазах читались смешанные чувства. Чувства испуга, радость и горести. Три компонента , которые разрывали ее на части. Каталина, вампиры , ведьмаки. Тогда она даже не пыталась в мир своих друзей целиком и полностью, потому как ей было достаточно того , что в их компании было хорошо и уютно. Все эти магические делишки, Голди просто на них дивилась, по настоящему не думая о каких-то деталях. Проще было воспринимать это все как чудо или нечто большее. В любом случае углубляться в это , на тот момент времени, ей было без надобности. Кто же знал, что все сложится именно так как сложилось. Она хотела произнести что-то , но не успела . В зал ворвался Стокер , все произошло слишком стремительно для того, чтобы ей удалось отреагировать достаточно быстро. Ей удалось почувствовать лишь почувствовать , как Артур отпустил ее, молнеиностную реакцию Кирка на происходящее, от которой ее отшвырнуло немного назад. Но не смотря ни на что она устояла на ногах. Всем им троим явно сулил яркий вечер. Красный цвет писем. Это все не предвещало ничего хорошего, но все же письма заинтересовали всех их троих, кто-то это все делал намеренно. Нет, уж никаких больше воскрешений. Мысль о том, что кто-то выжил из того пожара Голди решительно опровергала. Это бы была совершенная нелепица. Кричать и пытаться их разнять было бессмысленно. Залезать в такого рода драки между вампирами, даже при том, что ты обладаешь регенерацией лучше не стоит. Хотя с другой стороны она ничуть не хотела, чтобы один из них причинил вред другому. Пока они разбирались между собой ей оставалось лишь переваривать всю информацию, разобраться в свой потасовке они сумели и без ее активной помощи. Разговоры, вечные разговоры , она совсем позабыла, какими эти двое бывают, когда они бывали вместе. Конечно, они ведь провели большую часть своей жизни бок о бок, выживая на улицах Лондона. Голди же была совсем из другого круга, прибившаяся к ним только из-за того, что родилась она совершенно не в то время и час, не понимаемая своими современниками она нашла в компании Корки , Артура ,Мод и Стокера тех кто ее понимал и принимал как она есть. –Разборки с вашей Каталиной может вы оставите на потом? Ради бога, кто с кем и почему и до какого времени вы можете решить в более плодящие время. Вы не в клубе для джентельменов, где за чашкой чая можете поболтать о своих похождениях!- Ее сознание и поведение приходило в норму. Голди была еще зла, но не до такой степени . Она не намеривалась даже взвизгнув начать истерично выяснять и объясняться с Поттером и Стокером или чего хуже разреветься, чтобы привлечь их внимание. Не то не другое не было в характере ее поведения. Когда еще Поттер достал подаренный амулет , начался снова дурдом и Шпротт уже не выдержав подошла к ним и вырвала его из рук Поттера.
–Это я забираю себе …- Подхватив ее она убрала амулет в карман своей куртки.
– Будет лучше , если эта штука побудет у меня.- Она помнила этот амулет , совершенно отчетливо, даже препоминала какие-то детали о ней, но сейчас это ,как ей показалось, было не так уж важно. Частицы старой магии , непонятной Голди магии , которая была сейчас у нее в кармане. Выпад со стороны Кирка заставил ее резко повернутся в его сторону и со всей силой влепить ему пощечину. – Приди в себя! Какая мне выгода от этого?! Я и половину из реально случившегося, для меня почти все , что сейчас происходит слишком ново. Еще скажи, что мы с Артуром вместе разыграли это все, и при этом сами себе послали письма! Нет уж, дорогуша, в такие игры я намерена играть только с читателями, но никак уж не с реальными людьми. Придите в себя, это мог сделать только тот, кому нравиться веселиться за чужой счет, тот кому нравится наблюдать за «весельем» такого рода.- Обвинения совершенно не подкрепленные фактами слишком сильно возмутили ее. Нет ничего хуже, когда тебя обвиняют в чем-то лучшие друзья, хотя сейчас ее уже посещали смутные сомнения по поводу всего, это самый ужасный удар под дых, который она не могла потерпеть , особенно не оправданный. Сейчас Голди только и хотелось врезать ее раз Кирку, за ту чушь, но нужно было держать себя в руках, если уже ты заявил свои миротворческие намеренья.
***
Вы, конечно, можете говорить что угодно, и что все горазды раздавать советы и т.д...но не я! Я никогда не давала никому советов, потому что сама никогда не следую им. Сколько раз я говорила себе, что уже достаточно..хватит искать Стокера, «где бы он ни был, я его из-под земли достану и раздеру на британский крест»..и я почти смирилась с тем, что это глупый крысеныш ускользнул от меня. НО! Всегда есть «но». Корвин Стокер замаячил на горизонте именно тогда, когда я решила уже плюнуть на него и растереть. Неужели я могла упустить подобную возможность? Ну уж нет. А если учесть, что мой второй, чуть менее глупый крысеныш, с которым я уже столько лет живу, вознамерился прятать от меня информацию о Стокере и его любимой малютке Голди, которая меня лично никак не волновала, но мой Артур питал к ней особые чувства, а значит она – чудная, белокурая возможно помучить его за идеи и том, что можно провести меня.
Естественно, да, это была моя идея с красными конвертами. Я хорошо изучила этих детишек (это учитывая, что я выгляжу моложе всех в этой нашей «компашке»), поэтому затеяла эту игру с «поиском сокровищ». Стокер обожал подобные вещи, он всегда с улыбкой во всю физиономию шел на встречу неприятностям и авантюрам, и это играло мне на руку, мой Артур явно заподозрил бы в шутке с письмами подчерк свого лучшего друга, а Голди (которую я знала хуже всех), наверняка, просто полюбопытствовала что такое важное в её прошлом могло вернутся в столь пафосной манере. К слову пафос и показуха никогда не были моим стилем, я все таки из более ранней эпохи, чем эта троица, и в меня воспитывали совсем иначе..просто мне повезло быть хорошим, да что там, одним из лучших манипуляторов, которых я знаю (а я знакома с многими), и если можно сделать что-то , поставив на этом чем-то чужую подпись..почему не воспользоваться моментом?
Сегодня я наблюдала свою постановочную сцену, очень похожую на плохой спектакль. С другой стороны, я никогда и не думала притендавать на роль хорошего сценариста...я скорее режисер, кукловод. Так вот. Я была здесь раньше их всех, и стояла под аркой за занавеской из красного бархата, отделяющий один зал от другого. Мне нравилось подслушивать их разговор, оценивать крики по шкале от одного до десяти, слушать отзвуки давно подавляемых эмоций в голосах Голди и Артура. Единственное, чему я, в меру своих ощущений, посочувствовала, так это вдребезги разбитой...кажется вазе. Несчастный предмет, стоимостью в кучу денег оказлся не в том месте, не в то время, а именно в музее, в 21 веке, попавшись под руку разгневанной женщине. Бедный Артур...он так мило оправдывался, что это почти походило на правду. Особенно та часть, где он якобы остался со мной, чтобы не взбесить меня еще больше, после побега Стокера. Но, милый мой, признйся уже, что ты просто трус, обычный мужчина при рождении обделенный смелостью. Такое бывает сплош и рядом, я не считаю это его недостатком, ничуть, даже напротив, благодаря своей трусости он скрасил почти половину моей жизни, и я можно сказать даже люблю его. Если это пагубное, разъедающее чувство можно так назвать. С другой стороны это самое близкое к любви, что я испытывала. Нет...еще был Луи, но тогда это чувство разъедало меня, а теперь оно уничтожает других, цикличность этого процесса просто таки поражает меня. Сначала я была жертвой, невинной и неискушенной...затем я стала хозяйкой положения и нашла себе других жертв. Разница только в том, что посравнению с тем, каким со мной был Луи, я гораздо более жестока по отношению к моим мальчикам. Боже, на секунду мне даже стало жаль их, мне захотелось их отпустить, но, нет, секунда уже прошла и я продолжаю свои игры, а они мои маленькие фигурки на игральной доске. Я любила то, что делала с людьми, просто потому что для своих целей я всегда интуитивно выбирала людей эмоциональных, сильных, чувствующих...тех, кто как призма пропускает через себя поток энергии и преобразовывает их в различные грани ощущений. Вы можете сказать, что это жестоко и не правильно, что нельзя играть людьми, ведь они свободные, цельные натуры, которые имеют право выбора и я не должна строить из себя кукловода. НО...снова есть но. Они НЕ свободны, потому что я их создала и имею на них все права, имею права мучить или же поощерять, я владею их бессмертными душами, потому что лично забрала их. И сейчас был мой выход.
Мои крысята решили сцепится без причины и я определенно веселилась глядя на то, как они мерятся силами друг с другом, отлично зная, кто является неоспоримым лидером. Артур всегда был эстетом, тонко организованной личностью, но при этом он был сильным, очень сильным...и, наверное, именно этот резонанс привлекал меня более всего. Что касалось Кирка, для меня он всегда был диким волченком, неприрученным, сумасбродным, себялюбивым...но я любила его за это, любила так, что разъедала его этим чувством, а еще...он задел меня своим уходом, задел не как женщину (меня и раньше бросали, ведь, объяктивно, я не была идеалом красоты...просто любила себя больше, чем всех остальных), он задел во мне, ту часть, которая более всего меня отражала – собственницу, создателя, хозяйку! Отвратительное ощущение, и за это он обязан был со мной расчитаться. Я не торопилась, я шла самым обычным умеренным шагом, отстукивая причудливый ритм каблуков по мраморному полу, неторопливо приближаясь, я как обычно, своей любимой плывущей походкой шагала к детишкам в самый нужный момент, чтобы сказать:
-Вы изуродовали моё любимое полотно, мальчики! И, конечно, нет, ни один из Вас не писал этих писем...их отправила я. – Мой голос никогда не бывал грубым, резким, высоким, когда я злилась, но никогда грубым. Наоборот, он звучал очень музыкально, а сейчас я еще и улыбалась, поэтому все выглядели совершенно мило.
***
Я пойму, если ты захочешь избить меня. Только, если можно, не бей по носу — мне и так с ним не особо повезло
Звонкой пощечиной Голди едва не свернула мне шею, и я всерьез задумался над тем:
— За что? – и самое главное, но не высказанное: — А что Артуру не надо врезать? Только мне что ли? – нет, все-таки высказанное вслух. Иногда у меня просто физически не получается думать про себя. Все, так сказать наружу, народу — я просто рубаха парень!
Толи от обиды, толи для свершения правосудия я почти сразу же развернулся к Артуру и влепил пощечину ему тоже, правда, более мягко, даже не так чтобы больно.
— Это тебе Голди передала – хмыкнул я, все еще растирая ушибленную щеку.
Поттер, ясное дело, немного опешил, но ему еще повезло, что это я ударил его. Можно даже сказать, что я вовсе не ударил его, а всего-навсего погладил по лицу. Мне досталось сильнее, кроме того талисман, созданный мною столетия назад и являющийся последним напоминанием о моей ведьмачьей силе, по-прежнему находился в чужих руках. И пока я слабо представлял, как верну его, разве что снова попытаться наброситься на Шпротти. Но Артур как-то подозрительно косился на меня и поэтому я пока не решался сделать выпад — не хотелось снова болтаться в его медвежьей хватке, спасибо уже попробовали, больше не надо.
Ее доводы касательно возможного автора этих писем заставили меня задуматься, но в отличие от Поттера, на лице которого было по-прежнему написано: «да, ты все правильно говоришь, и мы оба знаем такого человека, имя ему Корвин Стокер», я…черт, я тоже подумал о себе.
— И я все-таки утверждаю – это не я! – попытался я вставить слово, но развить тему наших предположений как-то не получилось.
Позади меня, возле прохода в соседний зал, скрытый от нас бархатными шторами, раздался ледяной голос, эхом отразившийся от стен и вонзившийся в мою черепную коробку миллиардами холодных мраморных осколков. Амулет Тинли, лежащий в кармашке на моем жилете нагрелся, и, казалось бы, готов был вот-вот прожечь в нем дыру. Открою вам страшную тайну, помимо огня, смерти и бабочек, я боюсь еще одной вещи — Каталины Спаркс. Она создала меня, она, как выясняется сейчас, обратила еще и моего лучшего друга, от нее я сбежал двести лет назад без спроса и согласия и поэтому у меня было слишком мало шансов выжить после новой встречи с ней. Все же знают про связь создателя и созданного им вампира? Прервать ее невозможно, полностью уничтожить нельзя даже если создатель сам, добровольно отпускает свое дитя. Со мной дело обстоит намного хуже потому, что меня никто не отпускал. Я сбежал помимо воли Каталины, и она по-прежнему имела сильную власть надо мной. Все эти годы я прятался, переезжал с места на место именно, чтобы путать след, но даже этого было бы мало, ведь она могла чувствовать меня, где бы я ни находился. Тут-то в дело вступал амулет, который я украл у Корки. Теперь я могу смело предположить, что он делал его для Артура, так как начал догадываться, что ни один я попал в руки вампирши, но послужил он в итоге именно мне. Именно я сумел использовать силу, позволившую мне прятаться от своего создателя столь долгие годы. Я все узнал от Тинли. Нашел зелье, выпил его, присвоив себе оберег и все что мне оставалось, это только не останавливаться. Всегда двигаться вперед и нигде не задерживаться, а амулет нагнал бы тумана в разум Кат, помешав ей выслеживать меня. В Чикаго я остановился. Не знаю, была ли моя ошибка в этом или в чем-то другом, но Каталина была в городе, более того, именно она сейчас показалась из-под алого навеса и направлялась прямо к нам. Вместе с ней явился и ответ на столь мучащий нас всех вопрос — это она написала эти треклятые письма, которые привели нас всех сюда. О, да — догадаться можно было. Именно из-за нее меня столь сильно мучило дурное предчувствие, но действие амулета двустороннее и, как Кат не могла найти меня, так и я смотрел на ее передвижение словно бы сквозь мутное окно.
Едва я увидел ее, увидел самодовольную улыбку, застывшую на ее лице, как разум совершенно опустел. В нем начала биться лишь одна мысль. Лишь об одном я мог думать, смотря в это совсем юное и прекрасное неподдельной чистотой лицо. БЕЖАТЬ! Бежать как можно дальше, не думая ни о чем, ни оглядываясь, не рискуя снова заглянуть в бездонные кровавые лужи, что прячутся под невинностью темно-зеленых радужек ее глаз.
Я помню нашу первую встречу, когда я решил, что она такая же как я. Я был совсем юн и глуп, я не разбирался не то, что в женщинах, но и вообще в жизни. Самоуверенность, помноженная на богатое воображение подстегнутое прочтением рассказов из сомнительно журнала «Негодяйка Пенни» выпускаемого тогда в Лондоне, подстегнули меня помочь хрупкой девочке, на которую напали головорезы. Головорезы же оказались охотниками на вампиров, которые защищали город от нечисти, а хрупкая девочка оказалась столетним чудовищем, которое и явилось в театр, где я подвязывался в то время, охотясь на ведьмака. Ведьмак — это к слову я, да. Охотники, конечно, не догадывались, что именно мальчик с удивительной способностью был целью вампирши, но они шли по следу потому как знали — нечисть открыла охоту. А мое появление в том переулке заставило их замешкаться, и Кат убила их всех.
Я знал какой жестокой она может быть. Знал, как сильно разозлил ее, ведь мы мучились одинаково с тех самых пор как я убежал. Теперь же она снова здесь и одним словом может приказать мне умереть. Что мне оставалось делать? Только попытаться сбежать.
В одно мгновение все эти мысли пролетели у меня перед глазами, я побледнел и даже немного позеленел от страх и не успела Каталина договорить, как я уже сорвался с места и припустился к выходу из зала, желая как можно скорее покинуть это место.
***
И все-таки люди боятся разных вещей, и даже лучшие друзья, такие как мои крысятки боятся разных вещей, однако при всей смелости Артура и неадекватности Корвина, они оба боятся меня. Странно, не находите? Я ведь всего на всего девятнадцати летняя (хотя бы внешне) девочка, худенькая, хрупкая…а они боятся меня так, словно я здоровенный двухсот пятидесяти килограммовый бугай с бритой головой и бицепсами с дыню. И ничего не значит даже тот факт, что во мне больше силы, чем в этом воображаемом вышепредставленном бугае. Я никогда не пыталась запугивать их обоих, они всегда оставались при мне по собственной воле, ну может, применялось немного гипноза, ничего больше, и то, только на Поттере. Кстати, говоря, я например, не почувствовала от него особенно сопротивления, а ругаться с ними мне не приходилось вовсе, ибо я все таки достаточно взрослая, чтобы принимать их близко к сердцу. И все же, я отлично понимала, что рано или поздно я привяжусь к ним, как к своим домашним животным. При всем при этом, Кирка я не слишком торопилась обратить, ведь он был таким вкусным. Даже сейчас, смотрю на него, ничуть не изменившегося, мертвого, моего вампира…а на губах так и чувствую вкус его невообразимой магической крови. Моя неподражаемая, эксцентричная, бесподобная еда…дикая еда! При всей моей хладнокровности, я не была самым сдержанным человеком в мире и с удовольствием сейчас закатила бы глаза, под дрожащие реснички, и прикусила нижнюю губу, придаваясь таким утрированно ярким воспоминаниям о вкусе крови магов. Я не была рада, когда он стал вампиром…не для этого я поила его своей кровью…а зачем? Да кто меня знает?? Но одно точно, я никогда не хотела, чтобы его сладкая, насыщенная, необычная кровь стала тем, чем она стала после его человеческой смерти.
Да что это я? Все о нем, да о нем. У меня был еще и Артур…мой мальчик, мой красивый, белокурый принц, такой непонятно воспитанный, учитывая его не такое уж блистательное детство и совсем уж не светскую юность в море. Сильный, безупречный, особенный…податливый, вкусный (естественно сравнительно), что-то я их оцениваю только по критерию вкусности…но Артур был прекрасным любовником, кроме того! Очень традиционным и очень чувственным, не в пример Кирку, который был собственно диким зверенышем, очень изобретательным, но при этом мне постоянно приходилось работать над тем, чтобы ненавязчиво привить ему что-то, ну хотя бы научить не класть на стол локти. Хорошо быть вампиром моего возраста. Достаточно старым, чтобы играть во все возможные игры, со всеми, кто тебе нравится, а потом красочно описывать все, без зазрения совести. И все же, подробностями я вас не одарю, ведь при всем моём возрасте и практическим отсутствии стыда, мне не хотелось бы, чтобы Вы думали, что все что мне было нужно от этих ребяток: секси и кровь. И то и другое можно было получить не приучая к себе ни в чем не повинных мужчинок. Я и правда любила их, и скорее всего люблю и сейчас, просто в данную секунду мои глаза практически полностью застилает злость, я более чем ненавижу их! Я хочу убить обоих, причем, чем более изощренным будет способ, чем больше физической боли они прочувствуют, тем мне будет приятнее.
Стокер! Черт, он всегда умел пролезть сквозь толстую стену моих мыслей и воспоминаний со своим нелепым выпадом, вот таким, как, например, попытка сбежать от меня, вампира более старого, более быстрого, более сильного и более злого как я. Идиот! Я была да него вечной, призрачной, туманной, словно стирающимся воспоминанием…но я всегда шла по его следам, осторожно, не торопясь, чтобы мой Артур не подумал, что я таскаю его за собой просто для развлечения…он убегал, а ведь я могла уберечь его от всей людской обыденности, которым грозило бессмертие. Глупый, предатель…беглый крысеныш. Ведь он подсознательно отлично понимал, что я помаю его и с легкостью отделю голову от тела, а Поттер и Голди, настолько еще увлеченные друг другом даже не успеют моргнуть глазом. Кроме того, я могла приказать ему оторвать себе голову самостоятельно, и он не смел мне отказать, потому что я не отпускала его никогда, я держала эту связь так крепко, что мне самой порой было плохо от неё. Но я женщина, а женщины по сути свое сильнее, выносливее и терпеливее… Он рванулся к выходу с лицом зеленым от страха…прямо как будто ему под нос сунули здоровенную тропическую бабочку! И все же, я была быстрее, да и я готовилась к такой встрече, я предполагала, что не дождусь от него красной дорожки, цветов и браслетика в подарок на вечную память…поэтому спустя одно короткое мгновение я оказалась прямо перед дверью, ведущей в коридор, которая захлопнулась от потока воздуха, за моей спиной. Моя мраморно белая рука, железобетонной хваткой сомкнулась на шее Кирка, пытавшегося проскочить на выход. Кожа вокруг моих глаз потемнела, я зашипела, как змея и одним толчком впечатала парня в мраморный пол лопатками, да так, что из под него побежали здоровенные трещины. Не дав ему опомниться, я в мгновение оказалась сидящей верхом на нем, придавливая обе руки к полу по обоим сторонам его головы. Моё лицо уже было совершенно обычным, и я даже улыбалась…единственное, чего я не могла скрыть, это злобного блеска в глазах, и торжествующего тона, когда сказала:
-Куда это ты, любовь моя? Я ведь так скучала…